Исаак Бацер - Позывные из ночи

И он рассердился. Разъяренный поднялся наверх по скрипучей лестнице. Но и здесь, у дверей канцелярии, было полно русских. И тут он услышал, как одна старуха сказала: «За их чертовыми опилками сутками стоять надо». Этого Пернанен не стерпел. Он схватил мерзкую бабу, выволок ее на улицу и швырнул на мерзлую землю. Аж кости затрещали у старой ведьмы. А потом к нему пришла дочь той старухи и стала просить помощи. Пришлось пригрозить револьвером. Очень весело было смотреть, как она, сломя голову, бежит по лестнице. Думал, больше не заявится. Так нет, опять пришла. Требует лошадь, чтобы мать в больницу отвезти. Старуха, видите ли, умирает. Но Пернанен сказал так: «За пятьдесят километров лошадь не погоню. Для русской старухи нет у нас лошадей. Если умрет, так и надо». В глубине души Пернанен считал, что поступил он тогда совершенно правильно. Правда, может быть, чуть-чуть перегнул… Но, с другой стороны, разумная строгость необходима.

Конечно, и среди финнов есть люди крайностей. Вот, например, комендант Липасти. Обнаружил у одного старика припрятанный хлеб. Как тут быть? Пару раз огреть резиновой палкой и посадить в яму дней на пятнадцать. Он, Пернанен, именно так и поступил бы. А Липасти? Тот вывел старика на улицу и приказал ему раздеться. И что за охота любоваться на этот скелет.

Один солдат держал старика за ноги, другой за руки, а Липасти порол его плетью. И перестарался. Умер старик. Черт с ним, со стариком. Но коменданту и этого было мало. Он и жену запорол. А это уж слишком!

Пернанен отвлекся, наконец, от своих мыслей и стал бриться. Из зеркала на него смотрело широкоскулое лицо с высокими надбровьями. Квадратный подбородок, бледно-голубые глаза. Ища обо что вытереть бритву, он заметил на столе книгу Херсхольта Гансена «По следам войны». «И зачем только девочка читает эту ерунду?» — с раздражением подумал Пернанен. — А Гансен тоже хорош! Датчанин, прикинулся нашим другом, приехал сюда, на оккупированную территорию, в качестве военного корреспондента. И что пишет? Умиляется по поводу того, какие хозяйственные успехи были достигнуты в Карелии при Советах. Пернанен отложил бритву, небрежно раскрыл книгу и скользнул взглядом по следующим строчкам: «…За последние месяцы финская армия захватила лишь очень ограниченное количество пленных. С ранеными пленными большей частью расправа весьма короткая. Это подтверждают сами финские солдаты…»

Подтверждают! Пернанен с удовольствием рванул лист и вытер бритву. Он взял полотенце и хотел было пройти к умывальнику, как вдруг в коридоре послышались шаги и кто-то без шума растворил дверь. Что за нахалы! Такого он не припомнит, чтоб к нему врывались столь бесцеремонно.

На пороге стояли трое.

— Чего угодно? — спросил Пернанен, негодуя по поводу того, что к нему осмелились войти без стука.

Один из троих, тот, что повыше ростом, не отвечая на вопрос, негромко сказал на финском языке:

— Руки вверх!

— Бросьте шутить, — рассмеялся Пернанен. Но смех его был фальшивым. Где-то в глубине души он почувствовал, что надвигается что-то непоправимое. Пока же он продолжал игру. — Вы что, таким образом пытаетесь оправдать свое неуместное вторжение? Слава богу, мы в глубоком тылу.

— Сыпанем по нему, Гриша, и дело с концом, — сказал коренастый и приподнял автомат.

— Повторяю, руки вверх, — требовательно бросил высокий, в то время как третий из незнакомцев быстро перерезал телефонный провод.

— Я говорю вам в последний раз, бросьте глупые шутки! — завопил Пернанен, хотя теперь уже определенно понял, что не в шутках дело.

— Нам не до шуток, — совершенно спокойно по-фински разъяснил высокий. — Вы ищете партизан? Вот мы и пришли. Руки вверх! Быстро.

Пернанен поднял руки. В это время где-то совсем рядом раздался оглушительный взрыв. Лампа в комнате погасла. Пернанен потянулся к ящику стола, где у него лежал пистолет.

Как же советские разведчики оказались в логове врага, как им удалось проникнуть к самому Пернанену? Об этом необходимо рассказать.

В ночь на 16 октября 1943 года из Шалы вышла группа бронекатеров и взяла курс на Великую Губу. Ночь оказалась холодная, ветреная. Лодки, идущие на буксире за катерами, все время захлестывало волной.

— Дадут течь лодки, на чем добираться будем, — сказал Орлов молодому офицеру, который отвечал за высадку десантной группы.

— Ничего, — беспечно отозвался тот, — не растают, не сахарные.

— Не вам высаживаться, так вы и «ничевокаете», — вскипел Орлов. — Прошу немедленно застопорить и проверить лодки.

Не в меру заносчивый офицер хотел еще что-то возразить, но, перехватив полный негодования взгляд Орлова, осекся и дал соответствующий приказ.

Катера застопорили ход. Лодки подтянули к борту. И тут выяснилось, что не зря беспокоился опытный разведчик. Одна лодка дала течь. Пришлось ее бросить.

Катера снова пустились в путь. Вскоре все участники операции стали рассаживаться в трех лодках, по восемь-девять человек в каждой. Да еще оружие и боеприпасы. В общем, нагрузка порядочная. Да при такой волне. Одним словом, потеря одной лодки сказывалась. Проплыть надо было километров двадцать пять — тридцать. Прежде чем попасть в залив, предстояло пройти неширокую горловину, на одном из берегов которой располагались батареи и прожектора противника.

— Грести еле-еле, — предупредил Орлов. — Чтобы ни звука!

Горловину миновали благополучно и рано утром пристали к берегу южнее Великой Губы, километрах в семи-восьми от нее. Две лодки Орлов приказал на руках вынести в лес и здесь замаскировать. Третью причалили к небольшому островку, находящемуся в нескольких десятках метров от берега, на тот случай, если первые две лодки будут обнаружены.

— Дальше будем действовать, как договорились, — тихо сказал Орлов. — Идти всем вместе опасно. У каждой группы есть старший. Сойдемся вот здесь, — и он указал точку на карте.

Сначала разведчики километров на десять углубились в лес и только после этого повернули на север. Каждая из групп самостоятельно пересекла дорогу Великая Губа — Ламбасручей и, пробираясь сквозь чащу леса, достигла заранее подготовленной базы, где раньше располагались Орлов и Васильев.

Когда все были в сборе, началось непосредственное выполнение боевой задачи. Большая группа человек на двадцати возглавляемая Орловым двинулась к Ламбасручью. Остальные остались на месте, чтобы оседлать дорогу и предупредить основные силы, если им из Великой Губы будет угрожать какая-либо опасность.

— Вот что, ребята, — сказал Орлов, когда разведчики проходили близ небольшой деревни. — Здесь сделаем привал. Я на время уйду. Командование примет Романов.

— Хорошо, Алексей, — отозвался высокий, широкий в плечах человек.