Исаак Бацер - Позывные из ночи

— Привет, хозяюшка!

Женщина вздрогнула.

— Фу, черт, напугал! Откуда такой гладкий взялся?

— Это я-то гладкий? — Орлов был искренне удивлен. После семидневных голодных скитаний по лесу он считал себя истощенным до последней степени. Да и бородой оброс порядком.

— Ну, что гладкий, я, может, лишнее сказала. А все-таки справнее ты, чем наши.

— А я что же — с Луны свалился? Не ваш, значит.

— Не с Луны, конечно, — и тут в карих глазах женщины молнией сверкнула догадка. — Милый, а не с той ли ты стороны? В деревне все про каких-то парашютистов говорят.

Столько было во взгляде женщины надежды и еще чего-то бесконечно трогательного, что не захотел, да и не нашел нужным Орлов таиться:

— С той, дорогая, с той.

— Как наши? Когда выручка будет? Измаялись.

— Будет выручка. А вы тут как?

— Хлеб с соломой едим, да барского кнута уже отведали до сытости. Все расскажу… Неподалеку тут трудовой лагерь. Там одной баландой кормят. Резиновой дубинкой потчуют. Начальником у них Сюкалин приставлен. Из бывших наших. Так от него людям ни днем, ни ночью спокою нет.

— Сюкалин, говоришь?

— Он самый!

— Так что же, и Сюкалин рукам волю дает?

— Этого не слышала, а что к новым хозяевам льнет — это верно говорят.

— Что ж, дыма без огня не бывает…

Еще долго слушал Орлов, а вместе с ним и присоединившиеся к нему товарищи, сбивчивый, но потрясающий своей страшной правдивостью рассказ женщины.

— Только про меня — ни гу-гу, — сказала она. — Не за себя боюсь. За ребятишек. А вам пусть бог поможет.

— На бога надейся, а сам не плошай, — вот чему народ учит, — улыбнулся Гайдин.

И разведчики двинулись в путь, к деревне Оятевщине, где должны были встретиться с одним надежным человеком. Всю дорогу Орлов силился вспомнить, где слышал он фамилию Сюкалина: «Черт! И памятью будто не обижен, а никак не могу припомнить. Сюкалин… Сюкалин… Нет, скорее Сукалин ты. Сука ты порядочная, если в тяжкий для народа час в лакеи к врагу пошел».

Оятевщина принесла новое разочарование разведчикам: как и многие другие, пустовала деревня. То ли выселили крестьян фашисты, то ли сами люди подались туда, где можно было хоть как-то прокормиться.

Прошли еще ряд деревень, которые молча глядели пустыми глазницами окон. Из сил выбились все, даже Орлов, казалось, не ведавший усталости. Еще несколько неимоверно трудных километров, и люди вновь увидели скопление домов, тесно прижавшихся к Онежскому озеру. Может, лодка здесь сыщется, это уже шанс на спасение! Один сможет переправиться к своим, и тогда в нужное место будут сброшены продовольствие и рация.

У озера им впервые улыбнулось счастье. Невдалеке увидели табун лошадей. Видно, где-то обоз вражеский расположился: кони хорошо кормленые, один к одному.

Была не была! Алексей Михайлович подобрался к одной из лошадей, сел на нее верхом и поехал к мысу Кавнаволок. Здесь лошадь прирезали. Мясо положили в воду, чтоб не портилось. В этот вечер впервые за несколько недель поели горячей пищи. А наутро решили разведать деревню Вертилово, до которой было километров семь-восемь.

Поначалу казалось, что и эта деревня брошена жителями. Но часов в восемь утра из второго от края дома вышли двое: мужчина и женщина с корзинкой в руках. Они прошли к озеру. Там в укромном месте была привязана лодка. Мужчина, стоя на корме, сильно оттолкнулся веслом, и вскоре они скрылись из виду.

Орлов, не теряя ни минуты, направился к дому, откуда вышли эти двое. Укрываясь за поленницами дров, Орлов незаметно подобрался к жилью. Заглянул в окно. Старушка убирала в шкафчик только что вымытую чайную посуду. Она ничуть не удивилась, когда в комнату без стука вошел незнакомый человек. Видно, не он первый.

— Здравствуйте, хозяюшка. Здесь ли Василий Сергеевич Июдин живет?

— Нет такого. Это дом Петра Захаровича Сюкалина.

— Сюкалина?

— Да. Он зять мой будет.

Сюкалин! Наверное, тот самый… А он, как видно, живет неплохо. На неприбранном столе — остатки довольно обильного завтрака: на тарелке горка сахара, толсто нарезанные куски сала, какие-то консервы.

Перехватив голодный взгляд Орлова, обращенный на стол, старушка спросила.

— Может быть, закусите, чем бог послал.

— Спасибо. Меня ждут.

Не хотел, да и не мог он есть в доме человека, о котором слышал столько плохого.

— А сейчас Петр Захарович где? — спросил Орлов.

— Они близехонько: сетки смотрят. Рыбка в эту пору хорошо ловится. Сущика я уже тьму-тьмущую наготовила. До наших хватит. Может, щуки отведаешь?

Но Орлов отказался и от щуки, зато немало подивился странно звучащим в устах тещи предателя словам «до наших хватит». Наскоро простившись, он вышел на улицу и направился к товарищам, которые с нетерпением ожидали его в кустах. Посоветовались и договорились, прежде чем решать судьбу Сюкалина, выслушать его. Может, сообщит что важное. Знать он должен немало, раз якшается с оккупантами. Встретиться с Сюкалиным поручили Орлову. Остальные должны были схорониться неподалеку и, в случае нужды, вмешаться.

Ждать пришлось недолго. Вскоре разведчики услышали характерный скрип уключин, а вслед за этим из-за островка вынырнула лодка. Вот она уперлась носом в берег. Но Орлов не спешил выходить. Разговор предстоял неприятный. Что касается мужчины, тут как будто все ясно — предатель. Но женщина — другое дело. Ее вмешивать нет оснований. А раз так, лучше бы она ушла поскорее.

Словно угадав мысли Орлова, женщина взяла в руки тяжелую корзину с рыбой и направилась к дому. Мужчина среднего роста, с тонкими чертами лица, неширокий в кости, но, видно, крепкий собрался было отчаливать, когда Орлов внезапно появился на берегу.

— Сюкалин? — довольно громко спросил он.

— Сын собственных родителев, — отозвался человек из лодки и скользнул по Орлову глазами, в которых то и дело загорались лукавые огоньки. — Да, Сюкалин я, Петр Захарович, — продолжал мужчина. — Вам, Алексей Михайлович, грех меня не знать.

— Какой Алексей Михайлович? Чего плетешь!

— Обыкновенный. Который Орлов. Участковый наш. Мне ли не знать!

Теперь и Орлов вспомнил. Недаром фамилия Сюкалина с самого начала казалась ему знакомой. Еще бы: в Сюкалине он признал человека, которого вынужден был привлекать к ответственности за нарушения общественного порядка. Перед самой войной Сюкалин вновь приехал в Сенную Губу и вот где теперь объявился.

— Что ж, подъезжай поближе, Сюкалин. Побеседуем.

— Побеседовать? Это можно, — и Сюкалин уверенно подвел лодку к тому месту, где стоял Орлов. Закрепил ее и ловко выскочил на берег. — Побеседовать. Это можно, — без всякой робости повторил он. — А вы, Алексей Михайлович, где сейчас обретаетесь?

— Где и ты: у оккупантов. Их хлеб кушаю. Советскую власть продаю налево и направо. Вот враг меня за это и милует.