Александр Шейнин - Полынов уходит из прошлого

Александр Иванович, несмотря на увлеченность работой, которая успешно продвигалась вперед, остро переживал, казалось бы, далекие от него события. Возможно, в этом сыграла большую роль книга, не известно кем подаренная ему и оставившая неизгладимое впечатление.

И его по-настоящему обрадовала весть, которую привезли Щербаковы.

— Слышали, — сказал Михаил, — только что по радио передали, мы на вокзале слышали: жив Лумбонго... Он обратился к своему народу с воззванием подниматься на борьбу с колонизаторами.

Из комнаты Павла вышли Дубко и молодой Полынов.

— Мы вас оторвали от учебы? — опросила Лена.

— А мы как раз закончили, — ответил учитель. — Сегодня можно и раньше... Субботний вечер, отдыхать полагается.

Помолчал и добавил:

— Значит, Лумбонго жив... Это хорошо... Он им еще покажет...

Все отлично поняли, кому это «им».

— А почему мы в комнате? На воздух, друзья, теплынь такая...

— Правда, — подхватила Лена. — Кажется, в самом деле пришла весна...

Все охотно перешли в беседку, где стоял простенький столик и плетеные стулья. За оградой то и дело бесшумно проносились автомашины... Из соседних домов доносились голоса, где-то играла радиола.

Долго еще говорили о событиях в далекой Африке.

Видимо, это послужило поводом к вопросу, который неожиданно задал Михаил.

— Александр Иванович, а как ваши алмазные копи?

— Пока никак, — улыбнулся Полынов. — Я еще не вступил в права наследства...

— А что? — улыбнулся Щербаков, — 15 тысяч долларов — это сумма. Купите машину и перестанете ездить на электричке...

— А, может быть, лучше моторную лодку «Щ-1»? — съязвил Дубко.

— Это что за лодка? — заинтересовался Павел.

— «Щербаков-1»... Надо же поддержать изобретателя.

— Смейтесь, смейтесь, — весело воскликнул Михаил. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним... Увидите, каким спросом будет пользоваться мой мотор.

— Ну, это не скромно, Михаил, — заметила Лена.

— Виктору Осиповичу можно на меня нападать, а я не имею права защищаться?

Разговор внезапно оборвался... Все отчетливо услышали, как скрипнула калитка. Узкая тень проскользнула во двор и, крадучись, стала приближаться к дому.

Лена чуть не вскрикнула, но Михаил крепко сжал ее руку.

— Тише, — прошептал он.

Беседка находилась в глубине двора, и неизвестный, видимо, их не видел... Впрочем, в сгустившейся темноте они его тоже различали с трудом.

Между тем странная, загадочная фигура незнакомца проскользнула к крыльцу, на мгновение замерла, а потом, обойдя веранду, скрылась за домом с той стороны, где находились окна кабинета Полынова.

— А ну, за мной, — чуть слышно проговорил Щербаков, — поглядим, что за непрошеный гость сюда пожаловал. Александр Иванович и Лена, останьтесь здесь...

Дубко, Павел и Михаил тихонько подошли к дому как раз в тот момент, когда неизвестный заглядывал в окно.

Михаил крепко схватил его за руку. Тот вздрогнул, попытался вырваться. Но его сзади обнял Дубко.

— Погоди, голубчик... Сначала растолкуй, что тебе тут нужно?

— Просю... прощений... — ответил тот. — Я ничего. Могу ль я видеть товарищ Полынов...

— Я Полынов, — выступил вперед Александр Иванович.

— Прошу прощений за непрошеный гость... Мне очень надо поговорить до вас...

Его гортанный, голос звучал молодо. Да и сам незнакомец походил на подростка, худенького и стройного. В темноте нельзя было различить его лицо.

— Пойдемте, — пригласил его за собой в дом Александр Иванович.

Щербаков, не отпуская руки неизвестного, сказал:

— Мы пойдем вместе с вами...

— Нет... Если можно — один товарищ Полынов.

— Оставьте его, Михаил Георгиевич... Пройдемте в дом, — позвал незнакомца старый врач.

Они скрылись в комнатах, где тут же вспыхнул электрический свет...

Лена невольно взглянула в осветившееся окно и вскрикнула. Щербаков подбежал к ней:

— Что случилось?..

— Это он.

— Кто?

— Тот... человек за оградой... Помнишь, которого я тогда увидела...

Таупман с нетерпением ожидал возвращения Гарри... По расчетам, тот должен был появиться еще час назад... Нетерпеливо расхаживая по комнате, Таупман то и дело поглядывал в окно.

Наконец, во двор посольства въехала машина, и вскоре на лестнице послышались тяжелые шаги. Таупман молча подождал, пока корреспондент вошел в комнату, затем плотно прикрыл дверь.

— Отказался, — выпалил Гарри, с вожделением поглядывая на бутылку виски, что стояла на столе.

— Что отказался? — сурово переспросил Таупман.

— Продать копи...

Гарри подвинулся к столу, взялся за стакан. Таупман брезгливо наблюдал за ним.

— Почему?

— Сначала заявил, что он не может продавать то, чем еще не владеет... Я сказал, что это простая формальность и что я согласен пойти на риск — внести аванс до оформления наследства... Тогда он сказал, что хочет еще подождать, выяснить настоящую цену, самому съездить — посмотреть, что это за копи, возможно, в них можно будет возобновить разработку алмазов.

— Ты предложил ему большую цену?

— Митчелл, я кое-что смыслю в людях... Он бы не продал, если бы я ему даже предложил миллион за эту паршивую шахту.

Он снова налил себе виски.

Таупман не выдержал:

— Не смей!.. Ты еще успеешь напиться.

— Не кричи на меня, — спокойно ответил журналист, хладнокровно поднося стакан ко рту. — Я не виноват, что этот Полынов оказался не таким простым орешком.

Таупман медленно прошелся по комнате:

— Советская разведка?.. Нет, не может быть... Изыскания проводились в полной тайне, и о их результатах известно очень узкому кругу лиц.

— Вот чего не знаю, того не знаю...

И добавил:

— Ты знаешь, у меня сложилось впечатление, что этот выходец с того света уже заражен коммунистическими идеями... Во всяком случае, он не проявил восторга, когда я ему намекнул, что он может переехать в нашу страну, где его ждет слава, деньги и все прочие радости мира.

Таупман не ответил. Он закурил сигару, долго стоял у окна, за которым начал накрапывать мелкий дождик.

— Хорошо, — неожиданно проговорил он, обернувшись. — Завтра ты улетаешь домой.

— Допустим, — невозмутимо ответил тот, — хотя, честно говоря, это может решить только мой редактор.

— Не беспокойся, согласие на выезд будет.

— Я не беспокоюсь, а только констатирую факт... А дальше?

— Через три, максимум — через четыре дня в газете должна появиться твоя статья, расписывающая Полынова как крупного ученого, сказавшего новое слова в вопросе о человеческом долголетии.

— Ты знаешь какое?

— Нет.

— Я тоже понятия не имею.

— Пиши, что хочешь, ты же с ним беседовал... Сообщи, что он знает секрет вечной молодости... Ценные выводы мистера Полынова: курение и алкоголь сокращают жизнь наполовину...