Луи Буссенар - Приключения парижанина в Океании

Пришлось Ивону построить ему хорошо проветриваемую хижину и повесить у входа шкуру кенгуру. В хижине не было ничего, кроме ложа из сухих листьев папоротника, покрытых шкурой опоссума, зато здесь не кусали паразиты и не было вони.

Фрике даром времени не терял, прилежно учил туземный язык и не упускал возможности поговорить по-французски с Кайпуном.

Кайпун, надо отдать ему должное, тоже проявлял прилежание и делал немалые успехи. Спустя три недели словарь его значительно пополнился, но он еще не мог построить фразы и смешивал французские слова с австралийскими.

Мало-помалу к нему возвращалась память, и Фрике чувствовал, что недалек тот день, когда он узнает всю историю Ивона, сможет увезти его в Европу и вернуть в цивилизованное общество.

Постоянно занятые добыванием пищи, этой извечной проблемой на бедной австралийской земле, Ивон и Фрике в то же время не прекращали поисков доктора, Андре, Пьера Легаля и Мажесте, совершая долгие и трудные походы к берегам озера Тиррелл. К счастью, местность была хорошо знакома Кайпуну, и искусный охотник постоянно заботился о пропитании.

Фрике сумел убедить своего нового друга в необходимости поисков этих благородных людей, и Ивон взялся за дело с присущей дикарям напористостью.

Молодому человеку очень хотелось узнать, за что Ивона собирались предать суду Линча, но все вопросы парижанина оставались без ответа. То ли Ивон не хотел об этом рассказывать, то ли ему пока не хватало знаний французского языка. Тем временем с одним из туземцев произошло несчастье, благоприятно сказавшееся на судьбе Фрике. Этот туземец полез на самую верхушку эвкалипта за вомбатом, свалился на землю и на месте скончался, сломав себе крестец.

Австралийцы считают смерть бесовским наваждением, а потому все члены племени громко рыдали, понося солнце, луну, эвкалипты, а главное колдуна, обернувшегося вомбатом, чтобы заманить охотника на дерево и потом сбросить вниз.

Вздумай европеец выть с такой силой, как это делают дикари, его голосовые связки просто не выдержали бы.

У австралийцев цвет траура — белый. Поэтому все мужчины выкрасили себя белой краской, изобразив на теле скелет, после чего занялись приготовлениями к обряду погребения.

Следует заметить, что вечно голодные аборигены в большинстве случаев поедают своих мертвецов. К счастью, на сей раз этого не случилось. Провизия была в изобилии, в озере ловили рыбу, и дикари ограничились тем, что содрали с покойника кожу. Пока колдун племени совершал этот страшный обряд, туземцы сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее приближались к мертвецу и в знак печали ударяли себя топором по голове. Только увидев потоки крови, Фрике поверил, что делают они это не для видимости.

Наконец страшный обряд закончился. Тогда колдун стал целовать истекавших кровью людей, замазал их раны глиной, после чего разрешил взглянуть на покойного.

Труп расчленили, кости и внутренности закопали в землю, а остальное — кожу, к которой еще прилегали уши, нос и волосы, а также руки, ноги и череп — подержали на солнце и потом положили в мешки. Эти мешки, несмотря на исходившее от них зловоние, жены умершего должны были носить с собой на протяжении шести месяцев.

Даже ночью нельзя было расстаться с мешком, его клали под голову, дабы память об умершем присутствовала всегда. А по вечерам несколько часов кряду плакали. После ста восьмидесяти дней столь мрачного траура кости и кожу оставляли либо в дупле, либо в отдаленной пещере.

То же самое происходило и в том случае, когда мать теряла ребенка. Она носила останки своего чада с собой до тех пор, пока он окончательно не разлагался. После этого женщина высушивала кости, прятала в мешок и клала под голову.

После окончания похоронной церемонии несчастные, искалеченные туземцы дружно запели песню ликования и стали плясать вокруг Фрике.

Парижанин не знал, что и думать, но Ивон постарался ему все объяснить, как умел, на своем странном языке.

Австралийцы считают, что все их покойники возрождаются в белых людях. И дикари верили, что Фрике принесет племени счастье.

Парижанин ждет друзей, и в одном из них, самом близком и дорогом, и возродится погибший охотник. При этих словах Фрике не мог скрыть своей радости.

— От всего сердца благодарю вас, дорогие друзья, — сказал он. — Ваше предсказание совпадает с моим заветным желанием. Я хорошо понимаю вас, хотя ваша мысль, признаться, мне кажется несколько странной.

Итак, каждый представляет себе рай по-своему. Негр, униженный и несчастный, мечтает после кончины возродиться в белом, который может вволю поесть, попить и поспать.

Существует не одна легенда происхождения этого суеверия. Расскажу о самой популярной, с моей точки зрения. Но для этого надо вернуться ко времени основания колонии.

Едва высадившись на берег, каторжники с конвоем, следовавшим за отрядом коммодора Филиппа, с удвоенной энергией взялись за старое. Кражи и убийства стали для них нормой существования. Самые суровые меры, предпринимаемые англичанами, были бессильны пресечь зло.

Не удовлетворяясь разбоем на суше, бандиты овладели большими судами и стали пиратствовать, хозяйничая в прибрежной полосе шириной в сто морских миль, неся с собой страх и разорение.

Долго так не могло продолжаться. Действия разбойников могли погубить едва зарождавшуюся колонию, и английские власти объявили пиратам беспощадную войну. Почти все они были уничтожены: расстреляны, повешены, брошены в море на съедение акулам. Лишь немногим удалось спастись. Они скрылись в лесах и, чтобы обезопасить себя, приняли вид туземцев; разрисовали тело краской, сделали себе татуировки, стали ходить без одежды, прикрываясь звериными шкурами, в спутницы взяли туземных женщин, называя их женами. Так им удобнее было разбойничать. Они выдавали себя за предков туземцев, внушив аборигенам, что все покойники превращаются в белых, как гусеницы в бабочку.

Обман удался. Доверчивые дикари были уверены, что их черные собратья, созданные Моо-Тоо-Ону, духом добра, после кончины, проходя через могилу, становятся белыми. Смерть меняет не только цвет кожи, но и голос, гортанный и звонкий.

У этих новых белых племен совсем другое оружие. Сверкающие ножи, металлические трубочки, из которых вырывается молния, старых австралийских обычаев они не помнят, дух-шутник, Уа-Уа, замутил им память.

Такой была первая легенда о возрождении туземцев в белых, и каторжники, надо сказать, извлекли из нее для себя немалую пользу. Их почитали, им, как предкам ныне живших отцов и сыновей, отвели самое лучшее место у огня, отдали в жены самых красивых девушек.

Эта легенда, льстившая самолюбию аборигенов, постепенно приобрела необычайную популярность среди большинства туземцев Новой Голландии, даже стала символом веры, и, защищая ее, дикари готовы были принять муки.