Луи Буссенар - Приключения парижанина в Океании

Незнакомец снял со стены кинжал, разрезал веревки, связывавшие капитана, открыл дверь спальни и исчез. Пизани с трудом поднялся, шатаясь, словно пьяный. Стук в дверь вернул его к реальности.

— Войдите! — глухо отозвался он.

На пороге появился Джим Кеннеди.

— В чем дело, Джим?

— Капитан… машина… можно заводить…

— Заводите.

Джим Кеннеди вышел, спрашивая себя, не приснилось ли ему все происшедшее? Пизани медленно прошел через столовую и заглянул в спальню. Комната была пуста.

Фрике и Пьер становятся полиглотами. — Изготовление патронов. — Деревня. — Возвращение партизан. — Зловещие трофеи. — Священное дерево. — Спроси оракула [196] Оракул — человек, все суждения которого признаются непреложной истиной, откровением. .— Не стоит приносить в жертву человека, если его можно заменить кабаном. — Меткий стрелок. — Пленники. — Тумонгон-Унопати. — Малайские пушки. — Легенда о слоне и дикобразе. — Всесокрушающие пули.

— Ну, Пьер, как тебе наши милые и гостеприимные хозяева? Взгляни на Мажесте, он чувствует себя словно рыба в воде, особенно с тех пор, как стал любимчиком даяков. В этой деревне его любят все: старики и дети, женщины и мужчины… Что ты думаешь о здешней жизни?

— Наше теперешнее положение можно сравнить лишь с жизнью матроса, сошедшего на берег после трехлетнего плавания.

— И то правда! Раньше я и представить себе не мог что посреди леса, в каком-то затерянном краю, можно так чудесно проводить время.

— Да уж. Но милые даяки, гостеприимные и доброжелательные по отношению к друзьям, пожалуй, ни секунды не помедлят, если придется разрубить пополам какого-нибудь малайского бандита.

— Они верные, смелые, преданные. Господин Андре сформировал отличный корпус. К нам все время прибывают и прибывают новички. Дня не проходит, чтобы кто-то не явился с вестью, что они только и ждут сигнала.

— Если так и дальше пойдет, недели через две вспыхнет восстание… Послушай! А где же господин Андре?

— В большой хижине. У них там военный совет с Тумонгон-Унопати…

— Знаешь, ты с каждым днем удивляешь меня все больше!

— Чем это? — улыбаясь, спросил Фрике.

— Общаясь с даяками, ты уже не только понимаешь их, но и можешь говорить на местном наречии.

— Нет занятия приятнее, чем с утра до вечера упражняться в произношении. Постепенно, сам того не замечая, все чаще и чаще переходишь с французского на язык даяков.

— Это точно. Я тоже начинаю понимать, что говорится вокруг. Впрочем, хватит болтать. Пора приниматься за дело. Займемся нашим арсеналом…

Закончив разговор, Пьер принялся, напевая вполголоса матросскую песенку, перезаряжать оружие. Он работал с необыкновенной тщательностью и усердием, свойственными, наверное, только матросам. Старательно засыпал порох, точно отмеряя необходимое количество и ворча на Фрике:

— Послушай! Я ведь говорил, не болтай без умолку, а лучше следи за тем, что делаешь. У меня уже все готово, а ты все еще возишься.

Устройство, над которым трудился Фрике, было предельно просто: бамбуковый вертикальный цилиндр высотой в один метр и диаметром в пятнадцать сантиметров с поршнем внутри, в нижней части цилиндра глиняная трубка в виде сопла три фута длиной. Вот и все. Но бедняга Фрике, обливаясь потом, мудрил над аппаратом.

— Наконец-то! Готово. Теперь пора, — произнес он, притащив железный котелок с расплавленным металлом. — Ничего не стоит отлить три сотни пуль. Мы заполним наши патронташи в два счета. Даже запаса не понадобится.

— Гениальная выдумка! Эти патроны нам здорово послужат… Послушай, держу пари, что наши друзья отправились на охоту и принесут малайские головы.

Друзья не ошиблись. Радостными криками встретила деревня группу даяков, показавшихся на поляне, посреди которой и раскинулась Котта — укрепленное поселение. Туземцы построили великолепную крепость: разбить ее могла лишь пушка. Представьте себе, читатель, высокий частокол, сложенный из бревен железного дерева длиной приблизительно метров в десять, глубоко вкопанный в землю и с внутренней стороны укрепленный вторым рядом бревен длиной метра в четыре. Даже пожар не мог справиться с неприступной изгородью. В ней были просверлены бойницы, возле каждой висели заранее приготовленные арбалеты и сарбаканы с отравленными стрелами.

Рядом с высокими бревнами возвышались колья, увенчанные выточенными из дерева фигурами птиц-носорогов. В клюве у птиц виднелись человеческие головы, одни абсолютно разложившиеся, другие высохшие, словно мумии. У каждого зловещего трофея вместо глаз были вставлены белые, закрученные спиралью раковины.

Внутри цитадели ее защитники воздвигли причудливо вырезанных идолов. Сложность орнамента говорила скорее об усердии его создателей, чем об их художественном вкусе. В самом центре, окруженном частоколом и оградой из идолов, на пятиметровых сваях возвышались хижины соединенные между собой дощатыми переходами. Независимые даяки с острова Борнео в этом смысле были похожи на всех жителей Океании, жилища которых всегда приподняты над землей.

Внизу шлепали по грязи, переругивались, пищали, блеяли, шипели домашние животные и птицы; козы, буйволы, куры, собаки, кошки, свиньи кишмя кишели в этом болоте, великолепно плодясь и размножаясь. В случае осады они становились ценным подспорьем, составляя вместе с запасаемым в изобилии рисом рацион жителей крепости.

Всюду росли высокие фруктовые деревья. Кроны их смыкались в вышине и образовывали живой покров, приносивший вкусные, ароматные плоды: кокосы, бананы, цитрусовые, саго, гарцинии [197] Гарциния — род вечнозеленых деревьев и кустарников семейства клюзиевых, некоторые виды гарциний дают камедесмолу (гуммигут). , хлебные деревья…

Пьер и Фрике, оставив на минутку свою работу, направились к маленькой потайной дверце, что служила входом пришедшим в крепость.

Прибывшие шагали по деревне с видом триумфаторов, и на всем их пути мужчины, женщины и даже маленькие дети что есть мочи кричали «Нгаяус!». Их было человек двадцать, вооруженных острыми пиками, бамбуковыми прутьями и саблями, с помощью которых эти молодцы с одного маху сносили головы врагам.

По случаю торжественного прибытия победители украсили свои костюмы с неимоверной пышностью: у одних шея и грудь были сплошь покрыты ожерельями из стекляшек; у других — из раковин, тигриных или медвежьих зубов; на ногах по колено и на руках по локоть — яркие медные браслеты. Некоторые надели на руку всего лишь один браслет, искусно сделанный из белой раковины и представлявший для дикарей неописуемую ценность. Так некоторые из наших модниц, якобы свысока смотрящих на суету вокруг драгоценностей и туалетов, однажды вдруг появляются в обществе в бриллиантовом колье стоимостью в целое состояние. Мочки ушей украшались латунными кольцами. На головах — колпаки из ярко красной ткани, с прикрепленными к ней стекляшками, перламутром, латунными бляшками и красивыми перьями. В остальном костюмы ограничивались ситцевым лоскутком, закрывавшим бедра и лишь едва скрывавшим наготу. У всех на шеях позвякивали массивные колье из человеческих зубов, что являлось здесь знаком отличия.