Робер Мерль - Остров

С минуту он размышлял, затем поднял голову и поглядел на Парсела.

— Однако все это лишь подозрения, и у вас нет доказательств, При таком положении дела ваш отвод недействителен.

Говорил он решительно, но было видно, что этот инцидент лишил его прежней уверенности. Парсел протянул руку, и Мэсон вернул ему пулю.

— Я не спрашиваю вас, — сказал Парсел, поворачиваясь к нему спиной и подходя к столу, — был ли Смэдж с вами утром, когда вы услышали выстрел. Я не хочу ставить вас в затруднительное положение.

Он взял связку бананов, лежавшую на столе, выбрал себе один плод, оторвал от связки и принялся его чистить. Затем присел боком на край стола, спокойный, хладнокровный, и молча поглядел на Масона. Челюсть еще немного побаливала, когда он открывал рот, но от тошноты не осталось и следа.

— Смэджа с нами не было, — подумав, сказал Мэсон.

Парсел слегка поклонился ему.

— Благодарю вас за это признание, — сказал он, переставая чистить банан. — А также благодарю за то, что вы признаете кое-какие подозрения против Смэджа правильными. Но меня, признаться, удивляет, что после этого вы утверждаете, будто Смэдж имеет моральное право судить меня.

Теперь Маклеоду было уже нескучно. У него хватает смекалки, у нашего архангела Гавриила! Как ловко он посадил на мель капитана с этой английской пулей! Маклеод прищурил глаза и вспомнил недавние времена, когда они устраивали собрания и архангел Гавриил представлял оппозицию. Бог ты мой, вот тогда он не скучал! Приходилось держать ухо востро и все время лавировать против этого ангела! Все время стараться выбросить его на риф! Хорошее было времечко! И все испортили эти окаянные черные! Он так крепко сжал зубы, что у него даже челюсти заныли. «Проклятые ублюдки! — подумал он с яростью. — Но им не видать шкуры родного сынка моей матушки! Ну нет! Он им не дастся. Быть может, он один. Один из всех белых и черных. Уцелеет он один из всех белых и черных ублюдков, будь они прокляты! И остров будет моим! — подумал он во внезапном порыве радости. Набрав полную грудь воздуха, он широко открыл глаза и посмотрел на вершину горы. — Бог ты мой! — подумал он.

— Весь остров будет моим!»

Чем дольше тянулось молчание, тем больше Мэсон приходил в замешательство. Отсутствие Смэджа в момент выстрела окончательно убедило его, но он уже не мог отказаться от своего решения и чувствовал, что это значительно ослабляет его позиции. В то же время он был сверх всякой меры шокирован поведением Парсела. Где же это видано, чтобы подсудимый садился на стол и лакомился бананами перед лицом судей! Но с другой стороны, Парсел у себя дома. Если разобраться, это его стол и его бананы, он имеет право распоряжаться ими как ему угодно — тут ничего не скажешь. Впервые в душе Мэсона столкнулось уважение к общепринятым формам с уважением к частной собственности, и это столкновение лишило его дара речи.

А Парсел принялся за второй банан. И сделал это совсем нанапоказ. После приступа тошноты под папоротниками он чувствовал пустоту в желудке, и ему просто захотелось есть. В то же время он ясно представлял себе все, что происходит в душе Мэсона, и, несмотря на грозившую ему опасность, не мог не улыбнуться про себя. И впрямь, трудно судить за предательство человека, который сидит на столе, болтает ногами и жует банан. Столь серьезное обвинение требует куда более торжественной обстановки. «Что за комедия! — подумалось Парселу.

— Какое значение придают люди внешности, всему, что дает им власть над другими! Мэсон был бы счастлив, если бы его главу венчал черный креп и судейский парик, когда он будет выносить мне смертный приговор».

Парсел вытер пальцы платком, спрыгнул со стола, уселся на «скамью подсудимых», удобно опершись спиной о стенку, и посмотрел на Мэсона.

— Мистер Парсел, — тотчас заговорил Мэсон, — с первого дня нашего пребывания на острове вы всегда производили впечатление человека, стоявшего на стороне черных против своих соотечественников.

Парсел покачал головой.

— Я защищал права таитян потому, что права их были ущемлены, серьезно ущемлены. И не только их права, но их человеческое достоинство. Точно так же я стал бы защищать права и достоинство моих соотечественников.

— Значит, вы считаете, что ответственность за эту войну падает на британцев?

— Она падает на Маклеода и на тех, кто голосовал за него. Она падает и на вас, так как вы стали его союзником после убийства Кори и Меоро.

— Не смейте меня критиковать, мистер Парсел!

Парсел поднял брови и холодно спросил:

— Почему?

Мэсон старался найти подходящий ответ, ничего не придумал и продолжал:

— Я сам слышал, как вы говорили, что Маклеод не имел законного права убивать тех двух черных. Стойте ли вы и теперь на этой точке зрения?

— Да, стою.

— Как мне передали, Кори хотел пронзить Маклеода копьем, и тогда Маклеод выстрелил.

— Это верно, но перед тем Маклеод сам спровоцировал Кори. Он бросил камень ему в лицо.

— Кори надо мной издевался, — сказал Маклеод, ставя свою табуретку на все четыре ножки и жестко глядя на Парсела.

— Я сам слышал, как Бэкер жестоко издевался над вами, в ту ночь, когда делили женщин, и однако вы ничего ему не сделали.

— Это другое дело. Но я не позволю черным оказывать мне неуважение.

— Значит, у вас два мерила и два закона?

— Конечно.

— Вот видите, к чему приводит такая система: шестеро убитых.

— Эти рассуждения уводят нас в сторону, — нетерпеливо бросил Мэсон. — Из ваших слов, мистер Парсел, я заключил, что с тех пор как черные скрылись в чаще, вы оправдываете все, их поступки.

— Не совсем так. Я не оправдываю насилия.

— Однако вы считаете, что дело их справедливо.

— Да, справедливо, — с силой сказал Парсел.

Серо-голубые глаза Мэсона заблестели. Он выпятил грудь, вобрал шею в плечи и нагнул свой квадратный череп, словно готовясь к нападению.

— Мистер Парсел, — сказал он, четко выговаривая каждое слово, — в ноябре я поставил вас в известность, что собираюсь спрятать оружие в пещере. Вы единственный британец на всем острове, которому я открыл этот план. Третьего дня черные скрылись в чаще и на другой же день нашли мое оружие. Поскольку вы также единственный британец, сочувствующий их делу, я заключаю, что это вы указали им мой тайник.

Парсел вскочил.

— Вы с ума сошли, Мэсон! — закричал он в бешенстве. — Как вы смеете предъявлять мне такое обвинение? Вы и сами этому не верите! Я не желаю вооружаться сам, не стану же я давать оружие другим!

— Чем вы объясните тогда, что черные так быстро нашли мои ружья?

— Меани обнаружил вашу пещеру еще в ноябре. Он прятал там Итиа и Авапуи.

— Кто вам об этом сказал?

— Итиа.

— Когда?