Том Харпер - Книга тайн

Охваченный паникой, он нажал на педаль газа. Слишком сильно — колеса забуксовали, протестующе визжа и бросая снег назад. Он ударил по педали еще сильнее, со скрежетом переключив передачу. Колеса взвыли, потом вгрызлись в мерзлую землю. Машина рванулась вперед. Все еще ослепленный светом прожектора, он не заметил поворота впереди, а когда заметил, было слишком поздно. Он попытался повернуть, ударил ногой по педали, думая, что бьет по тормозам, но это была педаль газа.

Здесь не было ограждения или деревьев, которые задержали бы его, и машина слетела носом вниз прямо в ущелье. Последнее, что увидел Невадо, были лучи фар, отражающиеся от снега, две точки света, набегающие на него, глаза мстительного Бога. Он закричал.

На южном склоне ущелья из леса вырвался небольшой столб огня. Некоторое время он светился, словно горящий бумажный ком, а потом погас, оставив черное пятно в девственно-белом снегу.

Ник, вглядываясь в небо, ладонью заслонил глаза от яркого света. Сквозь вихрь снежинок он видел лопасти вертолета, клацающие, как гигантские ножницы, сверкание стеклянного фонаря кабины и квадрат света в том месте, где открылась дверь. В проеме кто-то стоял, глядя на них. Ник бешено замахал руками, прося о помощи. Шум винтов заглушал его крики, отшвыривая их в темноту.

Но кто-то, видимо, заметил его. Вниз упал трос. Мгновение спустя Ник увидел, что по тросу, словно паук, спускается человек. Оказавшись на крыше, он вразвалочку направился к ним троим. Одет он был как спортсмен-парашютист, но слегка на военный манер, лицо его скрывал огромный шлем.

Ник показал на Джиллиан. Кровь пропитала импровизированные бинты у нее на ноге и закрасила лужи расплавленного снега вокруг. Человек в одежде парашютиста поднял руку с выставленным вверх большим пальцем. Вдвоем с Ником они подняли Джиллиан и усадили ее в подвесную систему.

Эмили приложила ладони трубочкой к уху Ника.

— Кто это?

Ник пожал плечами. Луч прожектора слепил его, и он не мог разглядеть опознавательные знаки на вертолете. Ему пришло в голову, что, возможно, это люди Невадо и сейчас они заберут Джиллиан, а его оставят гореть на крыше. Но минуту спустя — она показалась ему вечностью — он увидел, что человек-паук возвращается. На этот раз он нес две подвесные системы и защитные наушники. Ник и Эмили пристегнулись и скоро оказались наверху. А под ними из рушащейся крыши уже прорывались языки пламени. Они словно летели над вулканом.

Когда они добрались до вертолета, шум мотора стал еще громче. Сам воздух, казалось, отторгал Ника, на его плечи давил тяжелый груз, словно стремясь отправить его назад. Трос раскачивался, но наверху уже ждали сильные руки, затащившие его внутрь.

В конце кабины лежала привязанная к носилкам Джиллиан. Санитар подсоединил капельницу к ее руке и надел кислородную маску. Лицо у нее посинело, но, когда маска прижалась ко рту, он увидел, что прозрачная пластмасса запотевает изнутри. Джиллиан дышала.

Он почувствовал, как чья-то рука постучала его по плечу, и повернулся. На сиденье против него сидели два человека. Один казался встревоженным и немного нездоровым, у другого на лице гуляла мрачная улыбка. Ник меньше всего ожидал увидеть их.

Я лежал на кровати в гостинице — не знаю где. В жестком матрасе было мало соломы, чтобы облегчить боль в моих членах, но все равно после перенесенных мучений мне казалось, что я лежу на мешке с перьями. Эней поднес к моим губам чашу с водой. Я едва мог пить — половину расплескал на грудь.

— Ты уже стал кардиналом?

Он приложил палец к губам, хотя подслушать нас никто не мог.

— Скоро буду. Но пока эти идиоты все равно не смогут дознаться.

— Спасибо.

— Когда-то ты спас мою жизнь. Теперь я отдал тебе долг.

Он поднял книгу, которую взял у инквизитора, и некоторое время молча читал ее. Блеск в его глазах потускнел.

— Как они ее обнаружили? — спросил я.

Из допросов я знал, что экземпляра, который завалился за мою кровать, они не нашли. Если бы нашли — я бы уже, наверное, был мертв.

— Она была оставлена на ступеньках собора для архиепископа. Он увидел страницы из твоей Библии и узнал твое искусство. Он сразу же решил, что ты, вероятно, и сделал ее. — Эней посмотрел на меня взглядом, который проник, казалось, в самую душу. — Ты?

— Она была сделана в моем доме. Моими инструментами.

— Но не тобой?

Я отрицательно покачал головой.

— Не спрашивай меня кем.

Это не понравилось Энею, и он нахмурился. Через несколько мгновений его гнев прошел, и на лице появилось выражение усталой покорности.

— Если тебе и пытка не развязала язык, то я не буду пользоваться дружбой как рычагом, чтобы выдавить из тебя ответ. Мы найдем его сами.

Я подумал о Драхе, о его изменчивом характере и быстро меняющихся привязанностях. Если на свете и был человек, который мог исчезнуть, то именно он.

— Вы его никогда не найдете.

— Лучше бы нам его найти. Многие будут думать, что он самый опасный еретик после Гуса. А может, еще опаснее. Гус, по крайней мере, мог писать свои подстрекательские воззвания лишь по одному зараз.

Он отложил книгу в сторону.

— Помнишь, что я сказал тебе во Франкфурте? Твое искусство — это способ взывать к людским сердцам. А эта книга — она заразная болезнь. Силой твоего искусства она может разнести чуму ереси дальше и глубже, чем когда-либо прежде. Она разорвет на части христианский мир.

— Или свяжет его воедино. — Я приподнялся и ухватил его за руку. — То, что открыл я, уже нельзя отменить. Ты не изведешь ересь, уничтожив мое искусство. Оно всего лишь инструмент. Наверное, я был бы осторожнее, если бы представлял себе всю его силу, но оно все равно остается только инструментом. Слова отпечатываются на странице, но сочиняют их люди. Лучше бороться с их идеями, чем с инструментами, которыми они пользуются.

Мой слабый голос замер, когда я увидел, что он кивает мне.

— Вот почему мы должны защитить его, твое искусство. — Он сунул книгу в кожаный мешок и крепко перевязал его тесьмой. — Мы искореним это зло и полностью его уничтожим. Найдем человека, который сделал это, и сотрем его имя со страниц истории. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя — как видишь, я обладаю некоторым влиянием, — и ты никому ни слова не скажешь об этом.

То был единственный раз, когда он говорил так серьезно, и я увидел проблеск той внутренней силы, которая вознесла его столь высоко.

— Я уверен, ты заслужил большего, чем то, что получил от своих друзей. И подумаю, как облегчить тебе жизнь.

Он взял что-то с прикроватного столика и сунул мне в руку. Книгу. На мгновение мне показалось, что это книга Каспара. Дрожь пробрала меня, когда я прикоснулся к ней. Но тут я понял: это мой бестиарий с приклеенной мною картой. Эти две книги было легко перепутать.