Клайв Касслер - Потерянная империя

Историк выступал в роли переводчика: он представил индонезийцу супругов Фарго и объяснил, что они собирают сведения об Орисаге. Думади что-то ответил.

— Он спрашивает, почему вы интересуетесь Орисагой, — сказал Маркотт. — Тут всегда держат ухо востро, когда дело касается семьи, даже спустя пятьсот лет. Индонезийцы с молоком матери впитывают уважение к предкам.

Сэм и Реми нерешительно переглянулись. Встретить потомков Орисаги они, разумеется, не ожидали, поэтому не договорились заранее, чем объяснить свое «любопытство».

— Давай скажем правду, — предложил Сэм. — Кодекс принадлежит ему по праву.

Кивнув, жена вытащила из объемной сумки плотный конверт, нашла в нем среди фотографий и бумаг копию кодекса и протянула ее Думади.

— Скажите ему, что документ, скорее всего, принадлежал Орисаге, — попросил Сэм Маркотта. — Нам кажется, именно из-за кодекса монах и переехал на остров.

Историк перевел слова Фарго. Не сводя с документа глаз, старик понимающе закивал, однако Сэму и Реми казалось, что он не расслышал объяснений переводчика. В комнате повисло молчание. Маркотт снова заговорил с Думади. Положив лист на картонную коробку, индонезиец вдруг направился в спальню, а спустя миг вернулся с рамкой для картин и вручил ее Реми.

Оригинал мало походил на фотографию, его отличала своеобразная манера изображения: ажурная кромка, замысловатые завитки, украшения, каллиграфический почерк… Фарго, однако, ни секунды не сомневались — перед ними пиктокарта кодекса Орисаги.

Думади указал на снимок в рамке, затем на копию кодекса и что-то сказал Маркотту.

— Нижнюю часть документа он не узнает, — перевел историк, — а верхнюю часть на протяжении многих веков в семье передают из поколения в поколение.

— Почему? — поинтересовался Сэм.

Выслушав ответ индонезийца, Маркотт сказал:

— Это герб семьи Орисага.

— Ему известно, что он означает?

— Нет.

— Неужели никто никогда и словом не обмолвился?

— Нет, — снова ответил историк. — Говорит, это часть их семьи. Орисага очень дорожил рисунком — чем не веская причина, чтобы его беречь? Остальное их не интересует.

Порывшись в конверте, Сэм вытащил подчищенный в фотошопе «портрет» птицы-Кетцалькоатля, обнаруженный в изображении Чикомостока, и показал его Думади.

— А эта картинка о чем-нибудь ему говорит?

Маркотт выслушал ответ, улыбнулся.

— Какая часть рисунка: мерзкая змея или птица?

— Птица.

Думади с тяжелым вздохом опустился в кресло и что-то пробормотал.

— Ничего особенного для него она не значит, — перевел ответ историк. — Птица как птица. Он видел таких в зоопарке.

— Здесь? — встрепенулась Реми.

— Где именно, не помнит. Видел еще в детстве. Из-за выпуклости на затылке птицы отец Думади называл их шлемоносами.

Немного замявшись, Сэм все-таки спросил:

— Так как она на самом деле называется?

— Малео. Думади говорит, в жизни они намного красивее, чем на этой картинке. Среднего размера, черная спинка, белая грудка, желтые обводы вокруг глаз, клюв с оранжевым отливом. Как цыпленок, только разноцветный.

Индонезиец снова заговорил с Маркоттом.

— Ему интересно, имеет ли рисунок какое-либо отношение к Орисаге.

— Самое непосредственное, — заверил Сэм.

— Это напомнило ему одну историю. Хотите послушать?

— Конечно! — с энтузиазмом ответила Реми.

— За достоверность деталей не поручусь — сами знаете, что бывает с семейными преданиями после многочисленных пересказов, а суть такова. На острове Орисага прожил долго. К концу жизни в Палембанге его знали почти все. Монаха любили, но в то же время считали, что им овладел злой дух.

— Почему? — удивился Фарго.

Маркотт выслушал ответ.

— В принципе то же самое я вам еще дома рассказал. Он часто бродил в джунглях, толковал о пещерах, богах… Для того, мол, и приехал в Индонезию, чтобы отыскать обитель богов. Ну, вы поняли. Орисагу, правда, никто не боялся. Думали, что злой дух просто забавляется бедным стариком. А однажды монах исчез. Объявил всем, что снова отправляется на поиски «пещер богов». Мол, когда найдет «гнездовье больших птиц», то узнает, где заветное место.

Джакарта, Индонезия

— Сельма, ты уверена? — недоверчиво спросил Сэм.

Днем раньше, попрощавшись с Думади Орисагой и Робертом Маркоттом, Фарго направились в аэропорт имени султана Махмуда Бадаруддина Второго. Двести пятьдесят миль над Яванским морем — и чартер авиакомпании «Батавия эр» доставил их в Джакарту, где они с удобствами расположились в отеле «Времена года», рассудив, что лучше штаба для предстоящих операций не придумать.

— Я провела очную ставку, — разнесся по номеру голос Сельмы. — Он во всем сознался.

— Вот пройдоха! Вот с-су… Интересно, есть ли у него вообще в Лондоне внуки-старшеклассники?

— Ага! И смертельная болезнь, — добавила Реми.

— И то и другое правда. Я проверила. Только для меня он по-прежнему мошенник.

Из всех загадок и вопросов, связанных с нынешним приключением Фарго, Сельму особенно волновало одно: откуда Ривера и президент Гарса узнали о намечающейся поездке на Мадагаскар? Почему заранее, за взятку, договорились о пометке паспортов? Возможных источников утечки информации, по мнению Вондраш, было два: хранительница писем Синтия Эшворт и хозяин музея Блэйлока Мортон — именно у них Сэм с Реми набрали больше всего материала для исследований. Так может, мексиканцы тоже к ним обращались?

И тогда Сельма, весьма убедительно, вошла в роль «злого следователя». Начала с Мортона: обвинила его в продаже материалов по Блэйлоку иным лицам и пригрозила судом, если не сознается добровольно. По словам Вондраш, раскололся он за две минуты.

— Имени Риверы он не знал. Также не знал, как тот нашел его музей. Мексиканец со своей шайкой нарисовались пять лет назад — расспрашивали о Блэйлоке, о «Шенандоа»… Ривера Мортону не слишком понравился, но отказаться от сотрудничества танзаниец побоялся, заподозрив, что церемониться с ним не будут. Ночью он перенес самые ценные материалы из хранилища домой — а следующим утром обнаружил, что музей перевернули вверх дном. Спустя несколько часов явился Ривера, любезный до невозможности. За ночь Мортон собрал кое-какие бумаги: страницы из журнала, оригинал рукописи-биографии, несколько рисунков, карты…

— Карту Мадагаскара Моро, — усмехнулась Реми.

— Именно. Однако Мортон заметил на карте крошечные надписи, оторвал их, а Ривере отдал большой кусок. Мексиканец вроде бы остался доволен, ушел. Но Мортон, парень умный, нутром чувствовал, что дело не закончено, поэтому вынес из дома все документы по Блэйлоку и перепрятал в другое место.

— А ночью в дом вломились грабители, — предположил Сэм.