Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 5

Возможно, это была ее благодарность за трапезу, но, с другой стороны, не исключено, что, обратив поросенка в кучку костей, она еще сильнее возжелала поохотиться.

А может, поглощенная пища послужит для Хоро запасом на следующий раз, когда она будет голодна, сказал себе Лоуренс, думая об убийственном счете и теряя всякую надежду спастись от когтей Хоро. У него не было иного выхода, кроме как не забывать про этот запас, который он зарыл в волчьем логове.

Какое-то время они отдыхали, потом Лоуренс заплатил по счету — этой суммы хватило бы дней на десять, — и они оставили таверну.

Должно быть, благодаря активной торговле шкурами в Ренозе не было недостатка в животном жире. Дорога к постоялому двору была уставлена фонарями, мягко освещающими путь.

При свете дня улица бурлила; сейчас же люди ходили маленькими компаниями и переговаривались негромко, точно боясь затушить мерцающие фонари.

Хоро шла, мечтательно улыбаясь: видимо, уничтожение поросенка погрузило ее в блаженство.

Лоуренс держал ее за руку, чтобы не дать сбиться с пути.

— …

— Хмм? — спросил Лоуренс. Ему показалось, что Хоро хотела что-то сказать, но она лишь покачала головой.

— Хороший вечер, правда? — проговорила наконец Хоро, глядя куда-то себе под ноги.

Лоуренс не мог не согласиться, но добавил:

— Однако мы скоро протухнем, если каждый вечер будем так проводить.

Неделя подобного разгула опустошит его кошель и превратит мозги в кашу, сомневаться не приходилось.

Хоро, похоже, была согласна.

Она негромко хихикнула.

— Это же соленая вода.

— Хмм?

— Сладкая соленая водичка…

Она пьяна или же снова пытается его поймать в ловушку? Лоуренс думал, что бы ответить, но атмосфера была слишком приятная, чтобы портить ее грубыми перепалками. Он промолчал, и вскоре они добрались до постоялого двора.

Горожанин, сколько бы ни выпил, всегда найдет дорогу домой, если только вообще способен держаться на ногах; но для путешественника все немножко по-другому. Как бы ни устали его ноги, он должен крепиться и терпеть до самого постоялого двора.

Хоро лишилась чувств, едва Лоуренс отворил входную дверь.

Нееет, подумал Лоуренс, она, должно быть, лишь притворяется спящей.

— Господи. В любом другом постоялом дворе тебя бы обязательно отчитал владелец, — раздался хриплый голос Ив. Она и Арольд сидели возле углей очага; голова Ив, как обычно, пряталась под капюшоном.

— Только в первую ночь. Потом он бы лишь посмеивался.

— Она так много пьет?

— Как видишь.

Ив беззвучно усмехнулась и глотнула вина.

Лоуренс прошел мимо них, поддерживая Хоро, как вдруг Арольд, все это время сидевший с закрытыми глазами на стуле и — как предположил Лоуренс — спавший, заговорил.

— Насчет того торговца с севера. Я поговорил с ним. Он сказал, что снега в этом году мало, путешествовать хорошо.

— Большое спасибо, что спросил.

— Если хочешь узнать больше… о, я опять забыл спросить его имя.

— Колка Куус, — подсказала Ив.

— Ах да, так его зовут, — пробормотал Арольд.

Лоуренсу хотелось бы остаться в этой непринужденной обстановке подольше.

— Этот парень, Куус, живет на четвертом этаже. Он сказал, что по вечерам обычно не занят, так что если хочешь узнать больше, загляни к нему.

Все шло просто прекрасно.

Но тут Хоро потянула его за рукав, словно поторапливая, и Лоуренс, вновь поблагодарив Арольда, вышел из комнаты. Прежде чем начать подниматься по лестнице, Лоуренс успел заметить, как Ив, глядя ему вслед, подняла чашку с вином, словно говоря: «Потом возвращайся».

Шаг за шагом Лоуренс с Хоро поднимались по лестнице, пока не добрались наконец до своей комнаты и не открыли дверь.

Сколько уже раз Лоуренсу приходилось так вот почти вносить Хоро в комнату?

До встречи с Хоро Лоуренс часто пил и праздновал что-то с другими, но на постоялый двор он всегда возвращался один; а там в комнате его поджидал страх и высасывал из него восторг и радость.

И этот страх не исчез.

Он лишь сменился новым страхом. Лоуренс не мог отогнать мысль: сколько же еще раз он сможет так приходить в комнату вместе с Хоро?

Он знал, что это невозможно, но никак не мог отогнать жгучее желание сказать Хоро правду — сказать, что он хочет путешествовать с ней вечно. Он чувствовал, что быть с ней — самое заветное его желание, какую бы форму их общение ни приняло.

Грустно улыбнувшись самому себе, Лоуренс откинул одеяло и усадил Хоро на кровать. Он уже настолько хорошо ее знал, что видел: на этот раз она не притворяется спящей.

Он распустил завязки капюшона и снял балахон, потом платье, помог выбраться из ботинок и пояса — все это с такой легкостью, что было почти грустно. Затем он уложил Хоро на кровать.

Она спала так крепко, что Лоуренсу казалось — она не проснется, даже если он сейчас на нее навалится сверху.

— …

От выпитого вина подобные мысли начали пузыриться у него в голове, но тут он вспомнил свойственное Хоро отсутствие стыдливости. Она и вправду не заметила бы, до самого последнего момента.

«Совершенно бесполезно», — подумал Лоуренс, сдуваясь быстрее, чем лопнувший пузырек.

— Ты просто ужасна, — пробормотал он себе под нос, виня ее за собственное себялюбие; как вдруг, к его удивлению, Хоро пошевелилась, чуть приподнялась.

Ее глаза открылись и не без труда сосредоточились на Лоуренсе.

— Что такое? — спросил Лоуренс, встревожившись при внезапной мысли, что Хоро сейчас стошнит.

Но дело было явно не в этом.

Из-под одеяла высунулась ладошка Хоро.

Лоуренс не задумываясь обхватил ее. Пальцы Хоро вяло сомкнулись.

— …

— Что?

— …Страшно, — промолвила Хоро и закрыла глаза.

Лоуренс подивился, уж не приснился ли ей кошмар. Когда Хоро вновь открыла глаза, ее лицо чуть покраснело от смущения, словно она сказала слишком много.

— Чего тебе бояться? — спросил Лоуренс нарочито бодрым голосом, и ему показалось, что на мгновение на ее лице мелькнула признательная улыбка. — Сейчас ведь все идет просто прекрасно, верно? У нас есть книги. Нам удалось не влипнуть ни в какие неприятности. Путь на север не по сезону чист. И, — на секунду он приподнял ее руку, затем опустил обратно, — мы даже еще не поругались.

Похоже, это сработало.

Хоро улыбнулась, затем снова закрыла глаза и мягко вздохнула.

— Дурень…

Она выдернула руку из руки Лоуренса и завернулась в одеяло.

Хоро страшилась лишь одного.

Одиночества.

Так значит, ее пугал приближающийся конец путешествия? Лоуренс сам боялся того же, и если дело было в этом, то, может, их путешествие проходило слишком гладко.

Но все это не вполне подходило к тому лицу, какое у нее было сейчас.

Какое-то время Хоро лежала с закрытыми глазами. Лоуренс уже начал было думать, не уснула ли она опять, как вдруг ее уши дернулись, словно в ожидании чего-то, и она приподняла голову.