Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 6

Мальчик ответил почти сразу.

— Съем половину, вторую половину сберегу.

— Сбережешь на завтра?

— Ну да.

Как он прожил столько? Уважение Лоуренса к мальчику росло.

— И ты не попробуешь пойти еще куда-нибудь, чтобы попытаться раздобыть, скажем, супу?

— В смысле идти в другие дома?

В его глазах явственно читалось презрение. Лоуренс откровенно забавлялся.

— У тебя ведь есть причина не идти, верно?

Коул кивнул. Он был не настолько глуп, чтобы делать ненужные вещи.

— Если что-то одно есть, что можно съесть, это уже достаточная удача.

— Разумеется. Не везде живут добрые люди.

— …

Коул заглотнул наживку. Будь на его месте Хоро, она притворилась бы, что сделала то же самое… лишь для того, чтобы зацепить конец лески за дно пруда и понаблюдать, как рыбак сам себя утянет в воду. Но с этой рыбкой Лоуренсу беспокоиться было не о чем.

— Торговля идет более гладко, когда у тебя больше денег… это как инструмент. Но если ты всегда сражаешься голыми руками, то сам же себя и поранишь.

Судя по глазам Коула, наконец-то он начал понимать. Он ожил, его мозг принялся за работу.

— Значит, я должен воспользоваться этой селедкой для чего-то еще?

Уголки его губ приподнялись, на лице отразилось возбуждение. Счастье может проявляться и в такой форме.

— Да. Ты должен взять ее с собой, когда пойдешь в следующий дом.

— Э?

Удивление Коула было вполне понятно. У него уже есть еда — как это ему поможет раздобыть еще? Но это не просто возможно — это легче, чем раздобыть ту, первую рыбину.

— Ты держишь селедку в руках — а еще лучше, если ее держит твой младший друг, — и стучишься в дверь. Кто-нибудь дома? Не согласится ли добрый слуга Господа оказать посильное благодеяние? Видите ли, у меня есть всего лишь эта крохотная селедка, а сегодня у моего маленького друга день рождения, и мне так хотелось бы испечь пирог с этой рыбой. Не могли бы вы пожертвовать немножко денег на радость невинному агнцу? Всего лишь чтобы хватило на пирог, пожалуйста… пожалуйста…

Упрашивание относилось к основным навыкам торговца. Лоуренс был столь убедителен, что Коул сглотнул, глядя на него.

— После таких или подобных слов тебе никто не сможет отказать. Здесь есть один важный момент — ты просишь денег, ты не просишь помочь испечь пирог. Никто не пригласит тебя в дом и не разведет огонь, чтобы всего лишь испечь тебе пирог. Но они не откажутся дать тебе немного денег.

— Ясно… и так я смогу получить сколько захочу…

— Вот именно. С одной рыбой ты сможешь зарабатывать деньги снова и снова. Любой подумает, что одной рыбки, конечно, мало, и потому предложит больше. Если ты так обойдешь весь город, выручишь приличную сумму.

Коул был в такой прострации, что если бы Лоуренс воткнул в землю рядом с ним табличку с надписью «растерянность», люди начали бы кидать мелкие монетки сразу же. У него словно кружилась голова; как будто небо и земля внезапно поменялись местами. В мире, оказывается, существуют умные люди, которые думают так, как он, Коул, и представить себе не может.

— Это совсем не то, что просить кого-то «пожертвовать солдатом ради спасения крепости», и поэтому люди будут думать, что помочь тебе — доброе дело. За свое благодеяние они и о себе будут думать лучше, так что в каком-то смысле они даже возместят свои траты. И вот так ты заработаешь достаточно для себя и для твоего друга. Ну как? Мотаешь на ус?

Спящее лицо Хоро было очаровательно, потому что во сне она не надевала своих масок. Оно было совершенно не таким, как ее нормальное, волчье, бодрствующее лицо. Когда Коул выглядел таким растерянным и беззащитным, он тоже был очарователен… хотя и не настолько, как Хоро.

— Незнание — грех.

Лоуренс постучал Коула по затылку. Мальчик вздохнул и кивнул.

— Хуже всего понимаешь… самого себя. Я это как-то слышал.

— Что ж, в этом есть мудрость, но, что важнее –

Лоуренса прервал стук копыт. Видимо, скакали речники с лодок, остановившихся позади. Лоуренсу они казались летящими меховыми ядрами, к которым цеплялись люди. Один, два, три… он насчитал семь всадников.

Быть может, они предчувствовали какую-то прибыль? Даже если они владели какой-то тайной, в нынешней ситуации извлечь доход будет очень непросто. И, что важнее…

— Что важнее — думать следует и о том, чему тебя другие не учили. Когда мы говорим «незнание — грех», мы имеем в виду мудрость, а не знание как таковое.

Коул распахнул глаза и стиснул зубы. Рука, держащая мешок с пожитками, сжалась так сильно, что костяшки пальцев побелели. Потом он поднял голову и поблагодарил Лоуренса.

— …Большое спасибо за урок.

Проклятье… значит, боги действительно всегда побеждают.

Шагать вместе с Коулом оказалось довольно весело. Лоуренс всячески пытался намекнуть Коулу, что хотел бы узнать, что Хоро ему сказала. Но прямо он мальчика не спрашивал: Хоро, надев на него свой плащ, как будто пометила мальчика своим запахом гнева.

— Ух ты, вот это вид!

— Да… Похоже, переполох получился знатный.

С высокого речного берега видно было далеко. Добираться им до места назначения предстояло еще долго, но его уже можно было разглядеть.

Как и говорил Рагуса, реку перегородил большой корабль, а рядом с ним застряло множество лодок. У берега была еще одна лодка — похоже, принадлежащая самому Рагусе. Рядом виднелись несколько человек на лошадях — возможно, посланцы от местных аристократов, прискакавшие за новостями.

— Выглядит почти как… праздник…

Лоуренс покосился на Коула, думая, уж не пробудилась ли в мальчике тоска по дому. Лоуренс оставил свою холодную деревеньку, потому что ее унылая атмосфера была ему невыносима. Тем не менее даже он иногда скучал по родине.

Глаза Коула покраснели отнюдь не только из-за отсветов закатного солнца. Лоуренс не удержался от вопроса.

— Скажи, откуда ты родом?

— Э?

— Если не хочешь, можешь не говорить.

Когда ему самому задавали этот вопрос, Лоуренс всегда называл город, близ которого была его деревня… это повышало уважение к нему собеседника. Но, по правде сказать, не имело значения, если бы он и истинное название говорил: все равно ведь никто не знал про эту крохотную деревушку.

— Это… я из Пина.

Коул ответил с боязнью в голосе. Но Лоуренс действительно ничего не слыхал об этом месте.

— Прости, название мне совершенно незнакомо… он где? Где-то на востоке?

По названию Лоуренс предположил, что этот город или село находится на юго-востоке… в краю известняка и теплых соленых озер. Если верить слухам, конечно.

— Нет, на севере… вообще-то не так уж далеко отсюда.

— Правда?

Человек, интересующийся Церковью и пришедший на север. Как правило, такие люди — уроженцы юга. Многие из них продали все, что у них было, и отправились на север, чтобы начать там новую жизнь. Но немалая доля так и не сумела к этой новой жизни и новой земле приспособиться.