Луи Буссенар - Борьба за жизнь

— Да, но когда кто-нибудь из них схлопочет оспу, помирает в два дня.

— Чертова страна!

— Что да, то да. И болезни, и мухи, и муравьи, и вампиры [70] Вампиры — здесь: название некоторых насекомоядных и кровососущих мышей в Южной Америке. , и змеи, и луна с солнцем, и всякая прочая дребедень…

— Луна и солнце? А что с ними такое?

— Это чертово солнце не дает тени даже в полдень и может убить, как выстрел из пистолета. Попробуйте пройти сто метров с непокрытой головой — свалитесь замертво. Я знаю случай, когда один служащий работал в комнате при закрытых жалюзи [71] Жалюзи — решетчатые ставни или шторы из деревянных пластинок для регулирования света и пропуска воздуха в помещение (в русском языке слово не имеет единственного числа и не склоняется). и получил такой солнечный удар, что чуть не отдал концы.

Слушатели недоверчиво рассмеялись.

— Смейтесь, смейтесь, — пробурчал Старожил, — сами увидите. В жалюзи была дырка величиной с монетку, и через эту дырку на голову бедняги светило солнце. Парень и свалился вверх копытами. Целую неделю болтался между жизнью и смертью.

— А луна?

— То же самое. Попробуй заснуть на воздухе под луной — получишь лунный удар. Глаза распухают, и можно ослепнуть. Всякого тут навидаетесь. В этой стране жизнь для бедных каторжников очень тяжелая.

Пока старый преступник рассказывал о поджидавших бедах, от пристани к судну направилась большая лодка с тремя офицерами, военным комендантом и двенадцатью гребцами. На корме развевался трехцветный национальный флаг, а на носу — мрачный желтый штандарт.

Одинаково одетые в блузы грубого полотна и соломенные шляпы, гребцы одновременно опускали в воду короткие весла в форме лопаток. Все они были мертвенно-бледными и изможденными.

Стремительно приближавшееся в водоворотах пены суденышко пришвартовалось к борту военного корабля.

Осужденные в своих клетках жадно смотрели на первого увиденного ими надсмотрщика и каторжников.

Между одним из офицеров и капитаном судна завязался разговор; ни тот, ни другой не протянули руки, на «Крезе» царила мертвая тишина. Офицер рассказал, что на островах и в Кайенне свирепствует желтая лихорадка. Тем временем запретивший высадку комендант распорядился немедленно отправить привезенных в Сен-Лоран-дю-Марони [72] Сен-Лоран-дю-Марони — город во Французской Гвиане, близ устья реки Марони, пограничной с Нидерландской (Голландской) Гвианой (Суринамом). , единственное подразделение каторга, которое пощадила ужасная болезнь.

При словах «Сен-Лоран» Старожил радостно воскликнул:

— Вот так удача! Сен-Лоран — чудная страна! Там дохнут так же, но ее отделяет от Голландской Гвианы только река Марони. Если не бояться голода, змей, красных муравьев, ядовитых мух, лихорадки, индейцев и выдачи французским властям, можно попытаться бежать. Нужно подумать!

От островов Спасения до Сен-Лорана приблизительно двести километров. Он расположен километрах в двадцати от устья Марони, крупнейшей реки этой южной колонии, и является главным центром гвианской навигации. Марони течет с юга на север и разделяет Французскую и Голландскую Гвианы. В устье река достигает четырех километров, у Сен-Лорана она еще шире (на две тысячи метров). Но при колоссальной ширине Марони неглубока, и тяжелогрузные суда не могут подняться непосредственно к месту каторга. Поэтому «Крез» бросил якоря в устье в ожидании, когда заберут его живой груз.

Получив уведомительную телеграмму, управляющий каторгой уже принял все необходимые меры. К кораблю на буксирах подходили большие лодки с морской пехотой, вооруженной охраной и надзирателями, чтобы забрать осужденных. Стоял конец января, но жара была неописуемая. Уже два месяца, как начался сезон дождей, и от земли поднимались горячие, насыщенные миазмами испарения, от которых у новоприбывших, привыкших к свежему бризу океана, болела и кружилась голова.

По небу бежали низкие серые облака, пряча белое солнце, что едва проглядывало сквозь лившиеся на землю потоки воды.

Мокрый от пота Поль снял свой колпак в надежде, что дождь его освежит. Оказавшийся с ним в одной лодке Старожил дружески предупредил:

— Осторожнее, малыш, солнце, спрятанное в облаках, еще опаснее. Надень шапку, не то с тобой приключится беда.

Поль поблагодарил и покрыл голову.

Лодки пришвартовались у пристани, на которой в окружении надзирателей и солдат стоял среднего роста человек с седыми усами, в гражданском платье с розеткой ордена Почетного легиона. Голову, украшенную колониальным шлемом, он прятал под белым зонтом. Это был главный администратор, безраздельный хозяин Сен-Лорана. Он располагал большой военной силой — морской пехотой, отвечавшей за охрану четырех тысяч каторжников.

Выходя из лодки, осужденные откликались на свои фамилии, которые выкрикивали надзиратели. Поль все еще не мог перенестись в жестокую реальность. Он тупо смотрел на желтоватую воду реки, на громадные деревья с тусклой зеленью, на белые султаны поднимавшихся прямо из воды каких-то растений, следил за беспорядочными перемещениями словно одетых в ярко-красные штаны фламинго [73] Фламинго — птицы длиной 91–120 см. Оперение розовое. Гнездятся колониями у воды. .

— Поль Бернар, номер восемьсот восемьдесят первый! — хрипло провозгласил один из надзирателей.

Поглощенный бездумным созерцанием, Поль не отозвался.

— Номер восемьсот восемьдесят первый! Бернар! Отзовитесь, черт бы вас побрал!

— Здесь, — пролепетал несчастный и увидел того, кто его вызывал. Это был мужчина лет тридцати пяти, с усами и бородкой, с усталым лицом, одетый в синий морской мундир с голубым кантом и галунами бригадира жандармерии, в такие же брюки, на поясе — револьвер, на груди — военная медаль.

— Это они нами командуют, ведут на работу, живут рядом и полностью за нас отвечают, — шепнул Полю Старожил. — Среди них попадаются очень даже неплохие.

Рассеянный взгляд юноши упал на мрачную группу, заставившую его вздрогнуть. Человек двадцать, как две капли воды похожие на тех, что гребли на лодке у островов Спасения, медленно удалялись, с трудом волоча за собой ствол розового дерева. Люди со стоном скользили по расплывшейся земле, надрываясь под холодным оком надзирателя.

Эта картина вызвала у Поля безудержный протест. Отныне его жизнью станет удел вьючного животного! Без всякой вины! Юноша захотел умереть. Ему пришла мысль выскочить из рядов и броситься в реку. Но его, безусловно, тотчас же вытащат, и за ним закрепится позорная слава самоубийцы-неудачника. Поль вспомнил слова Старожила о том, что солнце здесь убивает вернее, чем пуля. Он подумал о Марьетте, которую больше не увидит, прошептал имя любимой и сдернул колпак. Вскоре ему показалось, что беспощадные лучи солнца пробивают череп и вонзаются в мозг. Начались рвота, удушье, из носа потекла кровь, и Поль рухнул, пробормотав: