Луи Буссенар - Борьба за жизнь

Пришла ночь и окутала их плотной темнотой без единого проблеска. На глаза словно надели плотную повязку. Они не спали. Их мучило ощущение какой-то беды, неизвестной опасности. Возбужденный мозг рисовал картины одну страшнее другой, уже не было сил бороться, миражи [158] Мираж — здесь: воображаемая картина местности. перерастали в реальность. Вечером Майпури не вернулся. Наверняка он в тщетных поисках уходил все дальше.

В середине ночи неслыханной силы порыв сотряс лес. Гигантские деревья раскачивались, как тростник, скрипели от корней до вершины, готовые обрушиться и погрести под собой молодую пару. Этот ветер предвещал грозу. Наступила тишина, и вдруг она взорвалась раскатом грома. Оглушительные удары следовали один за другим, словно одновременно стреляли тысячи пушек. Быстрая ослепительная вспышка осветила лес, и он предстал яснее, чем днем. Молнии сверкали со всех сторон одновременно, светящиеся зигзаги змеились между стволами, вонзались в землю, разбрасывали пучки розового, зеленоватого, синего, пурпурного и фиолетового света, лес словно горел. Грохот грома описать невозможно — шум странный, страшный, оглохшее ухо не могло разложить его на отдельные звуки, смешавшиеся в общий гул, от которого дрожала земля.

Вакханалия [159] Вакханалия — здесь: дикий разгул. длилась час. Затем, как будто рука титана [160] Титан — в древнегреческой мифологии — название гигантов, детей Урана (Неба) и Геи (Земли). Здесь: гигант, великан вообще. сжала плававшее над вершинами облако, из него хлынули потоки воды, настоящий водопад низвергнулся на землю, как во времена библейского потопа.

Буря прекратилась, молнии погасли, лес погрузился в глубокую тишину.

Дерево, под которым сидели Поль и Марьетта, выстояло. При свете непрекращающихся молний они видели, как неподалеку падали деревья. Одни ломались на половине своей высоты, другие на уровне нижних ветвей, третьи у корня. На земле образовались огромные завалы.

Молодые люди с тоской думали о Жозефе. Где он сейчас? Удалось ли ему спрятаться от грозы? Увидят ли они своего доброго друга? Чувствуя, как слабеет любимая, Поль начал проклинать свободу, за которую они оба скорее всего заплатят жизнями.

— Нужно было выбрать другое время, другую возможность, — в отчаянии шептал он, — нельзя было спешить, я сошел с ума, плохо все продумал…

— Не надо, Поль, не жалей ни о чем, — прервала жениха Марьетта слабым голосом. — Я не жалуюсь. Конечно, мне нехорошо, но я счастлива — ведь мы вместе.

— Пусть я проведу на каторге двадцать лет, только бы ты была жива!

— Что жизнь без тебя? Разве мне не было известно, на какой риск я иду? Я это знала, садясь на пароход.

— Если ты умрешь, я умру с тобой.

— Нет! Ты должен жить, я так хочу! А вдруг Провидение сотворит чудо? Так уже было однажды… Я не боюсь смерти, я люблю тебя…

Поль нежно обнял невесту и прижал к груди. Он шептал ей на ухо слова любви, временами забывая об их трагическом положении и погружаясь вместе с нею в сладостную дрему. Влюбленные поцеловались. Поцелуй был чистый, как их души, и горький, как их судьба.

Разбитые переживаниями и усталостью, они забылись тяжелым сном, не зная, проснутся ли на следующий день.

Из забытья Поля и Марьетту вырвал голод. Было уже светло. Молодые люди удивились, что еще живы, и грустно улыбнулись друг другу. Оба подумали, что смерти ждать недолго и что лес будет им общей могилой. Мысль о Жозефе, которого они больше не надеялись увидеть, добавила горечи к их печали. Внезапно Поль вздрогнул — вдалеке раздались три громких удара с равными промежутками. В парной атмосфере леса, где все звуки приглушены и слышны, словно сквозь вату, эти удары прозвучали со странной отчетливостью. Они повторились и второй, и третий раз. Поль вспомнил, что путешественники, идущие через девственный лес, подают друг другу условный сигнал, вроде засыпанных в глубине шахты шахтеров. Ножом для рубки кустарника ударяют в определенном ритме по образующим арки корням. Удары разносятся удивительно далеко. Поль, пошатываясь, встал и три раза ударил ножом по воздушному корню, образовавшему красивый свод между их и соседним деревом. В ответ немедленно прозвучали три удара. Молодой человек снова постучал, и ему снова ответили. Исхудавшее лицо юноши осветила радостная улыбка.

— Майпури! — воскликнул он.

— Жив! Какое счастье! — слабым эхом отозвалась Марьетта.

Удары приближались. Через пятнадцать минут они раздались совсем близко, за громадным завалом поверженных бурей деревьев. Показался Майпури, усталый и промокший до нитки, но сияющий и счастливый. Радости не было границ. Все жали друг другу руки и обнимались.

— Что нового? — спросил Поль, когда прошел первый восторг.

— Прежде всего, поешьте, дети мои. — Майпури развязал свой мешок. Там были сливы типа мирабели, немного тверже и крупнее. Поль разделил их на три равные части, они с Марьеттой набросились на еду, а гигант тем временем продолжал:

— Это вам на закуску. Но у меня есть кое-что еще!

— Ура! Самое время, — с набитым ртом проговорил Поль. Он старался казаться веселым, но его очень беспокоила слабость Марьетты.

— Я нашел большое поле, думаю, там много чего для нас найдется, — говорил гигант. — Я не смог до него добраться, нужно переплыть через реку. Бамбуковый плот подойдет. Бамбук я уже нарубил, осталось связать.

— Когда же ты успел это сделать, друг мой?

— Все было готово еще вчера. Но подошла ночь, пришлось остаться. А потом ужасная гроза… Как я о вас беспокоился!

— Мы тоже думали о тебе и очень тревожились.

Покончив с весьма скудной едой, друзья тронулись в путь. Майпури нес Марьетту, а Поль брел, спотыкаясь, ухватившись за руку гиганта. Дорога оказалась долгой. Пришлось часто останавливаться, Майпури, и тот нуждался в отдыхе. Наконец к полудню беглецы оказались на берегу реки, скорее, большого ручья, около тридцати метров шириной, глубокого и очень чистого. Путники всласть напились живительной воды, омыли горевшие от пота лица, руки и ноги и немного ожили. Напротив них на другой стороне ручья виднелась обширная поляна, где в изобилии росли одичавшие маниока, маис, табак, сахарный тростник и даже несколько банановых деревьев. Все это густо заросло травой, настоящий земной рай, убранный цветами, над которыми летали с криком и щебетом яркие птицы.

— Спасены! — Поль был вне себя от радости — наконец-то страдания его подруги кончились! — Принимаемся за плот, Жозеф, скорее!

Юноша забыл об усталости. Надежда на скорое избавление от голода придала ему новые силы, и он с азартом набросился на бамбук. Майпури взялся за работу с обычной своей неторопливостью и солидностью.