Иван Руж - Таинственное похищение

Лиман помчался во всю прыть.

Бывший майор проверил свой пистолет и проворно, словно борзая, бросился туда, куда показывал Лиман.

Он догнал их почти у самой границы.

Они шли цепочкой — Ибрагим впереди, за ним геолог, за геологом паренек.

Майор видел их спины, то показывавшиеся, то скрывавшиеся за стволами елей. В груди его кипела ярость. Он зашел сбоку, обдумывая, что предпринять.

Те ненадолго остановились.

— Оттуда мы сможем незаметно пробраться, — сказал Ибрагим, показывая в сторону, где лес сгущался.

— Давай прямо к пограничникам! — нетерпеливо возразил паренек.

— Неизвестно, кто стрелял. Может, это не наши. Еще напоремся на них.

Этот довод, видно, смутил паренька.

— Если напоремся, то будем отстреливаться, — сказал он.

— Зачем рисковать? Еще, чего доброго, попадут в кого-нибудь из нас.

Ибрагиму совсем не хотелось встречаться с пограничниками, ни со своими, ни с чужими.

Бывший майор бесшумно приблизился к ним и осторожно вытащил руку из кармана. В его ладони сверкнула холодная сталь смертоносного оружия, словно грязно-серый зверек, готовый кусаться.

— Скорей! — торопил Ибрагим своих спутников.

Он свернул в сторону и уверенно зашагал. Паренек последовал за ним. Геолог остался позади. Фигура его четко вырисовывалась в прогалине между высокими прямыми стволами.

Сухо щелкнул пистолетный выстрел. Ибрагим бросился на землю. Паренек удивленно завертел головой и тоже залег. Геолог рухнул, словно подкошенный. Наступила тишина, в которой был слышен топот бегущих ног.

Ибрагим приподнял голову и оглянулся. Позади мелькнула знакомая высокая фигура и быстро исчезла. Смутная догадка обожгла его. Он вскочил и бросился к геологу. Тот лежал, прижавшись лицом к старым пожухлым листьям. Одна рука его лежала вдоль тела ладонью наружу, другую он подмял под себя. Ибрагим похолодел. Лицо его помрачнело.

— Убит! — простонал он.

Паренек не понял. Он встал и встревоженно спросил:

— Кто стрелял?

— Смотри! — сказал Ибрагим и показал на геолога. Паренек склонился над ним, отшвырнул обрез, схватил упавшего за плечи и перевернул. Голова геолога беспомощно откинулась в сторону. На губах алела полоска крови. Глаза остекленели.

— Ранен! — с надеждой в голосе вскрикнул паренек.

— Убит, — глухо промолвил Ибрагим и своими шершавыми пальцами закрыл ему глаза.

— Не может быть! — в отчаянии воскликнул паренек и весь сжался от горя.

Ибрагим молча поднял руку геолога и отпустил ее. Она тяжело упала. Пальцы с глухим стуком ударились о землю.

— Давай перенесем его через границу, пока сюда не пришли здешние пограничники, — тихо сказал Ибрагим.

Из глаз паренька неудержимо катились слезы.

Он лежал на зеленой поляне перед небольшим белым зданием заставы. Лицо его было обращено к чистому горному небу, но он ничего не видел. Глаза его закрылись навсегда.

В рассыпавшейся по земле пряди каштановых волос запутался крохотный муравей. Побелевшие губы были плотно сжаты, словно он и сейчас боялся раскрыть их и невольно произнести то слово, которого от него добивался враг.

Солдаты молчали.

Командир заставы крутил ручку старого телефона. По проводу неслись встревоженные голоса — спрашивали, отдавали распоряжения, командир отвечал.

В сторонке, засунув свой обрез под куртку, сидел Ибрагим, ожидая, когда ему разрешат уйти. В руке он держал топор.

С высокого небесного купола светило солнце. Горы искрились под его щедрыми лучами. Трава, листья, земля — все живое жадно впитывало в себя воздух и свет.

Флаг на небольшом здании свисал неподвижно и скорбно в этот жаркий безветренный день.

Их пришло пятеро — пятеро молодых парней, красных, взмокших от долгого пути в душный августовский день. Платан, росший посреди площади, бросал огромную тень. Под ним расточительно журчал влагой фонтан.

Они не зашли в тень, не освежили запекшихся губ прохладной струей. Пересекли площадь и направились к кладбищу.

— Вот его могила, — сказал тот, кто их вел. — Я обо всем вам рассказал. Мы оставили его на заставе. Солдаты взяли на караул. Я заплакал и сказал себе: он погиб за нас, и мы должны встать на его место, мы — рабочие, крестьяне, народ! Всех нас им не убить! Он знал много, мы — ничего. Но мы будем трудиться день и ночь, чтобы исполнилось то, ради чего он пришел в наш бедный край. Мы обещали в селе не бояться никаких трудностей. Давайте поклянемся в этом над его могилой!

Они поклялись продолжать начатое им дело. Затем пошли к платану, ополоснули запыленные лица, напились холодной воды. А потом тот, кто их вел, вошел в сельсовет и спросил, кто здесь бай Петр.

За грубо сколоченным деревянным столом сидел немолодой мужчина со светлыми глазами и выгоревшими бровями.

— В чем дело? — спросил он. — Я бай Петр.

— Мы хотим стать горняками.

— Сколько вас?

— Пока пятеро. Но скоро придут и другие.

— Зови своих товарищей!

Они встали перед ним — застенчивые деревенские парни с открытыми лицами и живыми глазами. Он сдержанно улыбнулся и подумал: «Вот она, наша смена. Наше будущее. Молодость». Взял карандаш и сказал:

— Я запишу вас бурильщиками, они сейчас нужнее всех.

Над раскаленной землей повисло выбеленное августовским зноем небо. Много дней уже не выпадало ни капли дождя. Земля на небольшой полоске возле нижней дороги к Арде ссохлась и стала похожа на песок. Уныло повисли длинные листья кукурузы. Сморщились недозрелые початки.

Ибрагим не стал дожидаться уборки кукурузы. Скатал старенькое одеяло, перекинул через плечо ветхий кожушок и отправился в далекий путь.

В Мадане на небольшой площади под тенью платана его увидел бай Петр и отвел в общежитие. Здесь Ибрагим встретился с Райчо. Тот обрадовался, так как успел полюбить этого сильного немногословного человека. Ибрагим тоже был рад земляку.

Они сели на длинные нары и заговорили о селе.

— Знаешь, Феиз тоже здесь, — сказал паренек. — Работает на новом руднике.

Ибрагим осмотрелся и, понизив голос, спросил:

— Ты слышал о майоре?

— Слышал.

— Если б не Феиз, его бы не поймали. Это он навел на след.

Он замолчал, но видя, что паренек ждет, продолжал:

— За Кыню из города пришли — они там сами весь заговор раскрыли. Феиз сразу же отправился известить майора. Оказывается, у них возле старой часовни тайник был, где майору оставляли еду и всякие сообщения. А я в тот день как раз там был. Увидел Феиза и думаю: дай-ка я за ним подгляжу. Феиз оставил знак майору и ушел. Я, конечно, убрал этот самый знак и сообщил, кому следует. Через три дня майор проведал тайник и, ничего не подозревая, спустился в село — прямехонько к Кыню. Ну и схватили его, так что он пикнуть не успел.