Николай Асанов - Янтарное море

— Почему же вы пошли на эту работу?

— А что оставалось делать? Мы пробыли в лагерях для перемещенных годы и годы! До войны я состоял в «Перконкрусте». Президент организации Целминьш знал меня еще учлетом, а инструктором у нас был Силайс. Когда пришли немцы, Целминьш договорился с ними и продал нас всех немцам под названием «добровольцы». А в сорок седьмом году комендантом нашего лагеря стал этот самый Силайс. Целминьш поселился в Риме и начал там издавать газету «Таутас балс» [3] «Голос народа» (латыш.) . . Он писал, что теперь, когда Германия разрушена, мы, латыши, должны опираться на англичан… Силайс тоже постоянно твердил об этом. Тех, кто сопротивлялся или требовал репатриации в Латвию, отправляли куда-то в африканские копи и рудники, иные вдруг исчезали, организация приказывала подчиниться англичанам, вот и все…

«Да, у этого рай оказался похожим на тюрьму!» — подумал Приеде.

Но теперь их прорвало всех. Как видно, они долго молчали и теперь жаждали сочувствия. Лаува заговорил о своей жене: он не видел ее больше десяти лет, но верил, что она ждет его. И хотя в Англии он, как видно было из его же рассказов, не очень скучал по оставленной семье, теперь его тянуло туда с неожиданной силой. Однако поехать к жене было не просто, — в Видземе он был известен многим как один из руководителей уездной организации айзсаргов, а во время войны был чиновником немецкой полиции. Он командовал ротой, получил отличный земельный надел да еще и выгодную службу в уездной земельной управе. Его «рай» был в прошлом. А когда он оказался перемещенным, начался ад. При первой же возможности он начал канючить у англичан «легкую» работу. И вот он здесь. Только вряд ли сейчас эта «работа» кажется ему легкой!

Эгле сначала отмалчивался, но, видно, задело и его. Его рассказ был короток. Эмигрировал вместе с семьей вслед за немецкими обозами. В Англии нашлись сослуживцы отца, — отец был экспортером леса. Отца устроили на работу в лондонских доках экспертом-оценщиком по лесоматериалам. Но отец настаивал, чтобы сын устраивался самостоятельно. Сын состоял в организации «Даугавас ванаги» [4] «Двинские орлы» — латышская фашистская молодежная организация. . Там он встретился с одним из руководителей организации директором департамента финансов Скуевицем. Тот порекомендовал Эгле Силайсу. И круг замкнулся. Сейчас отец думает, что его сын в Шотландии, лечится после автомобильной катастрофы, а Эгле — вот он где!

Да, так себе тот рай, который они получили, а уж местечки в нем оказались возле самой колючей проволоки, которой этот рай огорожен!

Но рассказывали о себе они с определенной целью: им хотелось узнать побольше о самом Приеде.

Вилкс прямо спросил:

— А что случилось с тобой, Янис, когда англичане отпустили тебя из лагеря? Подозрений не было? Ведь ты работал у немцев. Об английской разведке чекисты могли не подозревать, но плен… Хотя Силайс все сваливал на твоего напарника, даже документы какие-то оставил в штабе этой «Ягдфельдкоманды»…

Приеде стало тошно от этого «вечера воспоминаний». Но Вилкс ждал, пришлось рассказывать.

Да, по возвращении из плена Приеде некоторое время испытывал боязнь. Он даже не может объяснить это чувство, впрочем, его новые знакомые, наверно, не хуже, чем сам Приеде, знают ощущение, будто за тобой кто-то следит, ждет какой-то ошибки. По ночам Янис просыпался от скрипа тормозов автомашины, от стука каблуков по тротуару. К счастью, он скоро встретил свою знакомую, вы ее знаете, это Майга, и женился на ней. После этого все пошло хорошо. Майга ничего не знает о его прошлом, но она так дружески отнеслась к нему, что Янис очень быстро успокоился, сдружился с рабочими на заводе, приобрел и настоящих друзей, — это один механик из яхтклуба и техник радиозавода. Но вообще-то Янис ведет довольно замкнутый образ жизни, да и Майга не любит посторонних. Это вы и сами должны были заметить, помните, как она была недовольна вашим визитом.

Вилкс усмехнулся, у него было чувство юмора. Еще бы, ворвались посторонние люди, разрушили ее привычный мирок, да и сейчас постоянно отнимают у бедной женщины ее мужа.

После «вечера воспоминаний» снова перешли к делам.

Вилкс убрал со стола посуду и принялся чертить карту той местности, где захоронено имущество. У бывшего летчика было отличное чувство ориентировки. Приеде следил за движениями карандаша и словно сам увидел раздвоенный лог, лесную дорогу, пересекающую этот лог в месте раздвоения, сломанную сосну на мыске, можжевельник, прикрывающий подступы к сосне. Если ничего не случится, найти тайник со шпионским снаряжением окажется просто.

Он долго разглядывал рисунок, высчитал по часам расстояние от тайника до шоссе, на которое вышли потом шпионы, с облегчением сказал:

— Попытаюсь!

Теперь они глядели на Яниса с надеждой. Янис подбодрил их улыбкой и попрощался.

Девятого он не пришел, но Вилкс не волновался. Он чувствовал, что с таким патроном они не пропадут. Вот и еды припас достаточно, не надо самим выходить на улицу, бродить по магазинам. Да и хозяин квартиры ведет себя осторожно: приходит редко, весьма любезно спрашивает, не нужно ли гостям чем-нибудь помочь, и тут же уходит.

Приеде появился через несколько дней. Он был, как им показалось, доволен. Ему удалось разыскать знакомого, который обещал достать бланки рабочих удостоверений, нужны только фотографии. Вчера Приеде уехать в Вентспилс не мог, поедет завтра. Перед отъездом он, возможно, еще успеет доставить им рижские справки.

Фотографии у всех троих были приготовлены заранее. Приеде похвалил за предусмотрительность, похвалил работу: фотографии почти похожи на те, что делают фотографы-пушкари за пять минут.

Задерживаться он не стал, посоветовал попросить хозяина квартиры закупить продукты дня на два, на три.

На другой день документы были готовы.

Строгие официальные книжечки в дерматиновом переплете, в которых было указано, что «гр-н такой-то работает в должности электромонтера на рижской подстанции…», очень всем понравились. Приеде сказал, что в случае внезапной проверки документов эти книжечки могут заменить паспорта, надо только на всякий случай запомнить какой-нибудь адрес, конечно, не тот, где они живут. Повеселевшие шпионы занялись чем-то вроде игры: вспоминали старые названия рижских улиц, спрашивали, как они называются теперь, каждый выбирал «место жительства».

Снова заговорили о «лесных братьях».

Вилкс рассказал, что в школе специалисты по России утверждали, будто в Латвии, Эстонии и Литве «лесные братья» по-прежнему действуют, правда, не в таком количестве, как это было сразу после войны. Но налеты на колхозы, на магазины, на советских работников бывают часто. Он считал, что Приеде просто не знает истинного положения вещей. Чекисты, конечно, не оповещают население об этом.