Николай Асанов - Янтарное море

— Командир, все, что я буду передавать на Запад, я буду согласовывать с вами!

Вокруг скапливался вечер. Он как бы вздымался от земли, клубясь неожиданными сумерками среди деревьев, тогда как вершины их были еще залиты солнцем. День кончался мирно, но не было мира в душе.

Новая встреча в эфире принесла одни неприятности. Англичане набросали полную шапку запросов и требований. Они хотели немедленно получить безопасные адреса для засылки людей; их интересовали радарные установки на побережье; они жаждали знать все о военных аэродромах в Латвии…

Вилкс и Делиньш сидели в опустевшем бункере и сверяли свои записи. Во время приема Делиньш, по просьбе Вилкса, тоже записывал группы цифр, передаваемые англичанами. И хотя он не знал или не понял разделительных знаков и записывал все цифры подряд, Вилксу удалось по этой неумелой записи исправить свои пропуски, — радист в Ганновере, видно, не очень представлял, в какой обстановке работает Вилкс, и шпарил свою радиограмму с такой скоростью, будто передавал ее на самозаписывающий аппарат. Еще хорошо, что Вилкс догадался подключить к записи своего нового ученика…

Вилкс то и дело прерывал работу и начинал ругаться. Делиньш, — по-мальчишески оттопырив губу, — только посвистывал при самых замысловатых оборотах. Наконец не выдержал, спросил:

— Что с тобой, Вилкс?

— Эти болваны, видно, считают, что у нас тут свои автомобили, самолеты, бюро по найму осведомителей и очередь желающих стать шпионами — за воротами! — Вилкс потряс расшифрованными отрывками. — Ведь если попытаться ответить на все эти вопросы, так мне надо всю жизнь ходить, как страннику, с места на место. А тут, говорят, странников не любят…

— Да, за сбор секретных сведений можно быстро попасть в тюрьму! — серьезно ответил Делиньш.

— Бр-р-р! Там пахнет карболкой! До сих пор не могу забыть запах лагеря для перемещенных…

— А что же ты все-таки ответишь? Какую разведывательную информацию можно собрать в лесу?

Вилкс посмотрел на недоуменное лицо молодого помощника, засмеялся.

— Кое-что мы все-таки можем сделать, Делиньш! — утешил он ученика. — Будрис привез кое-какую информацию по Риге. Приеде тоже прислал небольшое письмецо. Но, видно, придется обратиться за помощью и к фантазии. Придется почаще слушать рижские передачи, попросить Будриса достать для меня побольше газет, особенно районных… — он задумался, уставившись глазами в стенку, словно уже сочинял эту требуемую англичанами информацию.

— Но ты же немедленно завалишься! — ужаснулся Делиньш. — А что, если они перепроверят твои материалы с помощью других агентов?

— Ну, не такой уж я дурак, чтобы писать одну ложь. А перед отправкой я покажу свои записи тебе, ты кое-что поправишь. Хоть ты и молод, но по Латвии, я вижу, побродил уже немало…

— Не знаю, чем я тебе смогу помочь, но если хочешь, конечно, сделаю все, что сумею… — несколько растерянно ответил Делиньш.

Парень все больше нравился Вилксу. Вилкс уже знал, что у него есть девушка на одном из далеких хуторов, куда Делиньш отправляется каждую зиму. Девушка считает, что все лето Делиньш работает в леспромхозе, в этом году она надеется на свадьбу, уже и свадебное платье сшила, а Делиньш все не придумает, как бы помягче объяснить ей, почему он не может жениться. Как говорится, у каждого свои заботы!

Когда Делиньш уходит в свои мысли, лицо его странно стареет, так и кажется, что ему не двадцать, а все двадцать пять, а то и тридцать. Но это и понятно, такая жизнь, как та, которую Делиньш ведет со школьной скамьи, не очень красит человека. Но его привязчивость, добрый характер, желание во всем помочь — очень приятны Вилксу, и Вилкс любит болтать с парнем, ходить с ним вдвоем на дежурство или на заготовку дров. И Делиньш умеет слушать. Никогда не перебивает, не переспрашивает. Правда, уши не развешивает, ко всему сказанному относится с этакой крестьянской хитрецой, а какая, мол, мне от сего выгода? Или же начинает посмеиваться над нелепицами, какие выкидывает с человеком жизнь, и тогда кажется, вот-вот он скажет: «Со мной этого никогда бы не случилось!» Он и прост и одновременно умен, этот крестьянский парень, оторванный от земли, от любимого дела, от дома…

Покончив с расшифровкой радиограммы, Вилкс принялся сочинять тайнописное послание. Делиньш с интересом следил за деталями этой тонкой работы.

Вилкс извлек из своего чемодана тонкую стальную пластинку размером в писчий лист и пачку почтовой бумаги, приобретенной в Риге, — в правом углу был рисунок сожженного немцами «Дома черноголовых» — одного из стариннейших зданий Риги. Один лист почтовой бумаги он наложил на стальную пластинку, на этот лист положил специальную бумагу, которую назвал карбоном. В ней и содержались химикалии, которые должны перейти на чистый лист от нажима карандаша. На лист карбона Вилкс положил еще один листок почтовой бумаги, на которой и написал свое первое сообщение из лесного лагеря. Закончив письмо, снял исписанный лист и карбон. Под ними оказался совершенно чистый лист бумаги, на котором даже и следов нажима карандаша не было. Однако Делиньш держал в руках черновик и понимал, что неведомый химик прочитает на этом чистом листе то же самое, что читал он по черновику:

«28 мая. Находимся в лесу у партизан. Проникнуть сюда без серьезных связей труднее, чем попасть в Латвию из-за границы. Если бы по прибытии в Латвию мы сразу встретились с партизанами, то нет никаких сомнений, что мы были бы ликвидированы на месте и нам ничто не помогло бы, так как тогда у нас не было никаких рекомендаций. Примите это за аксиому.

Сейчас находимся в безопасности, за нас несет ответственность командир группы со своими людьми. Провалиться мы можем только случайно. Я очень рад, что нахожусь именно в такой группе. Наше прибытие сюда является такой моральной поддержкой, какой еще не было.

Мы будем работать и сделаем все возможное. В смысле безопасности здесь работать спокойнее, чем в Риге. Но необходимы средства и еще раз средства.

Если вы соответственно разрешите этот вопрос, то беру на себя личную ответственность за то, что вы получите все сведения, какие необходимы, и они будут надежны и точны. Здесь соблюдается такая конспирация, что трудно описать, но при встрече расскажу, и тогда вы полностью поймете. Более точных сведений о партизанах по чисто конспиративным соображениям получить не могу, но не сомневайтесь, что в нужный момент мы сможем перевернуть эту землю.

Если бы вы смогли пройти через Ирбенский залив у Колкасрага, мы провели бы дело так, чтобы люди могли приходить и возвращаться без риска.

Привет от нас, командира группы и его людей. Находимся в окрестностях озера Энгуре».