Николай Асанов - Янтарное море

Понравился и тихий хутор.

Никто не приходил сюда, никто не шел мимо. Можно было часами сидеть у окна и смотреть на дорогу, на линяющие деревья, — еще час назад на дереве было полно листьев, но вот ударил ветер, и дерево оголилось, словно уже не в силах нести свой наряд. Арвид был и весел, и отзывчив на шутку, и в тоже время понимал, когда надо молчать, чтобы не докучать своим гостям. В ту ночь, после долгой жаркой бани, Арвид поставил на стол все, что у него было, достал даже пиво, наваренное, наверно, для праздника, а утром принялся жарить лепешки, управляясь у печки не хуже женщины.

Утром Арвид провел гостей по окрестностям своего домика, показал скрытные пути отхода, в доме показал заранее устроенный небольшой бункер — чистый, обшитый досками подвал под печью, в котором было очень тепло. Делиньш, переодевшись в хозяйский костюм, сходил в соседний поселок, принес еды и водки.

После этого два дня отдыхали. Спали, ели, разговаривали о будущей зиме.

Вилкс много времени проводил у радиоприемника, слушая передачи из Риги, Москвы, Стокгольма и Лондона. Его интерес к событиям мира был понятен: от них многое зависело в его судьбе и в первую очередь то, сколько ему придется пробыть в Латвии. В лагере радио слушали редко, аккумуляторы предназначались для передач, а зарядка вручную не вызывала большого энтузиазма ни у кого, в том числе и у самого Вилкса.

Однажды он настроился на радиостанцию «свободная Европа». Диктор болтал по-латышски о голодной жизни рыбаков Латвии. Лидумс, прислушавшись к передаче, вдруг возмущенно сказал:

— Неужели эти болваны до сих пор не могут понять, что делается в Латвии? Пользовались хотя бы официальной информацией, ведь есть же у них переписка беженцев с нашими латышами, бывают наши моряки и рыбаки в их портах. Даже и горькая правда лучше сладкой лжи! Неужели они надеются при помощи этой лжи распропагандировать нас? Да мои ребята, проводя всю свою жизнь в лесах, скрываясь от преследования, все равно лучше знают, как трудно нашим соотечественникам, ушедшим на Запад, заработать трудовой лат у тех, кто собирается оказывать нам всяческую помощь в восстановлении свободной Латвии…

Вилкса поразила горечь, прозвучавшая в словах Лидумса. Он вдруг вспомнил и свои собственные унижения, когда пытался хоть как-то устроиться в свободном мире. Да, возмущение Лидумса понятно. И откровенно ответил:

— Я тоже много думал об этом, только боялся высказать свои мысли. Эти идиоты, ответственные за пропаганду, все делают на смех. И сомнительно, чтобы они чему-нибудь научились. Хозяева этой станции — англичане и американцы. А они всегда считали нас черной костью.

Вращая верньер приемника, Вилкс попал на болтовню стокгольмских радиокомментаторов, сообщавших о подготовке конкурса женской красоты, который будет закончен в канун Нового года, в день святой Лючии из Сиракуз — национальный шведский праздник. Радиокомментаторы в два голоса описывали прелести претенденток на звание «мисс Стокгольм». Вилкс частенько рассматривал в шведских газетах портреты этих красавиц. Но сегодня, после вранья о нищих латышских рыбаках и эта передача показалась ему глупой. Вилкс поймал Ригу и вслушался в музыку.

Передавали концерт. Величественная мелодия Баха пронизала, казалось, все мировое пространство, ударила в сердца, зажгла звезды в небе. Вдруг Вилксу показалось, что его ударили чем-то тяжелым: рижский диктор объявлял, что выступает артист Валдис Рейнис…

— Лидумс, я не ослышался, действительно назвали Рейниса?

— Да. А что тут удивительного? Он репатриировался из Швеции.

— И по-прежнему на сцене?

— Вы же слышали.

— А жена? Где его жена?

— Жена приехала с ним. Говорили, что тут была романтическая история. Они бежали из дому тайно и явились в советское посольство. Их вывезли в Ригу, устроили молодого Рейниса работать, и с той поры еще несколько сот латышей попросились обратно на родину.

— Но ведь отец жены Рейниса — генерал старой нашей армии! — только и воскликнул Вилкс.

— А большевики говорят, что дети не отвечают за отцов! — холодно сказал Лидумс.

Вилкс задумался.

Судьба шпиона забрасывала его и в Швецию. Там он познакомился с генералом латвийской буржуазной армии Тепферсом. Правда, связала их — генерала и лейтенанта — не служба в армии, а разведка. Тепферс занимал официальный пост в шведской разведывательной службе, но главным его хозяином, как и хозяином Вилкса, был представитель «Интеллидженс Сервис» Маккибин, по кличке «Санди» или «Анкль».

Вилкс помнил бледную, задумчивую красавицу фреккен Алдону, помнил и влюбленного в нее молодого Валдиса Рейниса. Ходили слухи, что старый Рейнис, артист с мировым именем, пытался вернуться на Родину, но латышские националисты угрозами и посулами удержали старика в Стокгольме. Однако перед смертью Рейнис завещал сыну непременно вернуться в Латвию.

В доме генерала постоянно подшучивали над этим завещанием старика. Однако сам Валдис Рейнис относился к последним словам отца со всей серьезностью. И только любовь к дочери генерала удерживала его в Швеции.

И вот они оба бежали из «свободного мира».

В последний день отдыха Вилкс не подходил к приемнику. Лидумс понял: бережется! Боится еще чем-нибудь ранить сердце.

Возвращались в лагерь в приподнятом настроении. Даже переход в семьдесят километров, не пугал, — известно, по знакомой дороге и идти легче!

Ночью снова прошли мимо аэродрома. За железной проволокой шла деятельная учебная жизнь, взревывали и вдруг вставали свечой самолеты-истребители прямо над головами притихших путников, вспарывая молчаливое темное небо. Полыхали прожекторы, горели красным и зеленым посадочные огни.

На дневку залегли, оставив аэродром далеко позади. Об аэродроме Вилксу почему-то не хотелось разговаривать. В Англии уверены в полном преимуществе западной авиации над советской. Но то, что увидел Вилкс, лишало его этой уверенности…

Но когда на третий день достигли лагеря, настроение у Вилкса снова улучшилось. Больше всего его тешило, что они дважды прошли под самым носом у большевиков вдоль аэродромного поля! Страхи остались позади.

Перед уходом на «зимние квартиры» Лидумс предложил провести охоту на козуль. Пособнику будет приятно, если «гость» принесет с собой хоть маленький подарок… А ведь они собираются прогостить у своих хозяев всю зиму!

Маленькие стайки козуль в окрестностях лагеря попадались постоянно. Охотники в такие дебри не заходили, а сами «братья» в окрестностях лагеря не стреляли. Поначалу Вилкс и Эгле часто вскакивали среди ночи, заслышав громогласный вопль старого козла, вызывающего на бой молодых соперников, пока не убедились, наконец, что лесные звери для них безопаснее людей.