Николай Асанов - Янтарное море

К двум часам дня машины подошли к военному аэродрому английской оккупационной армии. Малый Джон предупредил, что отлет назначен между двумя и тремя и посоветовал из машин не выходить, военным на глаза не показываться, сославшись на требования конспирации. Сам он ушел в служебное здание аэродрома.

Вилкс приложился к своей бутылке в последний раз, открыл окно и вышвырнул пустую посуду в кустарник. Он был уже изрядно пьян, тяжело дышал. Лидумс откинулся на спинку сиденья, сказал:

— Ноги затекли. Самое время погулять бы!

— Так нас и пустят! — злобно огрызнулся Вилкс — Это в лесах Латвии мы были хозяевами, а здесь придется терпеть и не такое!

Характер шпиона определенно портился. Лидумс взглянул на его покрасневшее лицо.

— Напрасно вы так много пили!

— Я и вам посоветовал бы сделать то же самое, да знаю, не согласитесь! Отправлять-то ведь будут без удобств, так уж лучше быть пьяным, чем перепуганным.

— А мне интересно!

— Да, чего-чего, а страха я у вас не замечал! — одобрительно подтвердил Вилкс. И вдруг набросился на вынырнувшего откуда-то со стороны Малого Джона: — Скоро вы нас вознесете в небеса?

Малый Джон смутился, пробормотал:

— Неприятная задержка. Нет запасных спасательных жилетов и надувных лодок. А без них вылет с пассажирами через Британский канал не разрешается!

Вилкс неожиданно пришел в настоящее бешенство. Никогда еще Лидумс не видал своего подшефного в таком состоянии. Вилкс затопал ногами, схватился за ручку двери, намереваясь выскочить из машины, но больше всего Лидумса поразила его речь.

— Молокососы! — кричал Вилкс. — Если бы вы с вашими порядками попробовали поработать в Латвии вместо группы Будриса, вас на другой день забрали бы в Чека! Чем вы тут думаете? О чем? В собственной армии не можете навести порядок, а собираетесь командовать миром! Разиньте рот шире, так вам и удастся покомандовать!

Лидумс ждал, что будет дальше. Однако Джон виновато отступил от машины, повторив лишь, чтобы никто не выходил, и снова исчез. Перебесившийся Вилкс, тяжело дыша, уткнулся лицом в угол машины и замер. И трудно было понять, что же так разозлило его, воспоминание ли о трудных днях в Латвии или эта нераспорядительность англичан, смахивавшая на непочтение.

Больше он не заговаривал. В полном молчании они просидели в машинах еще часа два и только в сумерках снова появился Малый Джон и сказал, что можно выходить к самолету.

Этот утомительный путь кончился поздним вечером на военном аэродроме Англии. Но и там не дали ни отдохнуть и поесть, ни даже осмотреться, посадили в машины и повезли дальше, теперь уже в Лондон. Еще в Западной Германии Силайс и Малый Джон спрашивали у Лидумса, где бы он хотел поселиться по прибытии в Англию, в гостинице, или на конспиративной квартире? Тогда Лидумс предложил решить это им самим, с одним лишь условием: где бы он ни находился, пребывание его будут держать в полной тайне. И теперь он ехал по громадному городу, пытаясь по изученному на память плану Лондона определить хоть район, куда их везут. Они миновали окраины, затем центр и снова выехали в какой-то старинный район. Там, наконец, машины остановились, и порядком измученные пассажиры вышли. Лидумс прочитал таблицу на старинном двухэтажном домике: «III, Олд черч стрит, Лондон». Так как его привезли сюда вместе с гребцами весельной шлюпки и Вилксом, он понял, что англичане решили поселить его в одной из своих разведывательных школ.

Здание, в котором размещалась Балтийская разведывательная школа английской разведки, ничем не отличалось от соседних домов. Район Челси всегда считался обиталищем людей «среднего класса», а в последние годы сюда проникли и иностранцы — всевозможные эмигранты, начиная от итальянцев и кончая шведами. Поэтому прибалты, проживавшие в здании школы, не вызывали особого любопытства соседей, что, по-видимому, вполне устраивало Маккибина и другое начальство разведки.

Первые дни Лидумс посвятил знакомству с домом и его обитателями.

Вероятно, дом этот когда-то принадлежал небогатому помещику, проводившему в нем тягостные английские зимы, а с наступлением весны отбывавшему в свое имение куда-нибудь в Гемпшир или Йоркшир. Дом был трехэтажный, с подвальными помещениями для кухонной прислуги и с чердачными — для лакеев, с одним большим залом в бельэтаже, где когда-то устраивались, возможно, небольшие балы, на которых провинциальные девицы пытались ловить женихов из породы лондонских клерков, — так это должно было выглядеть во времена Диккенса.

Ныне в подвальном помещении жил преподаватель радиодела англичанин Джордж с женой, человек фанатически влюбленный в свою профессию и еще более — в жену, красивую брюнетку, которая, как видно, была равнодушна к своему мужу и постоянно флиртовала с «романтичными» жильцами школы. В результате Джордж злился и на уроках радиодела гонял очередного «избранника» своей любвеобильной супруги до седьмого пота, норовя при этом доказать, что ученик неспособен и заслуживает отчисления из школы. Эта тактика оказалась правильной, ученики опасались выражать свое восхищение миссис Джордж и в силу мужской солидарности тотчас же предупредили Лидумса, что эта дама — «стерва».

Первый этаж был занят кухней и столовой, в которой «ученики» школы встречались три-четыре раза в день за табльдотом в том самом зальце, в котором во времена Диккенса провинциальные леди и лондонские клерки отплясывали свои гавоты и менуэты.

На втором этаже проживали комендант школы мистер Флауэр и его супруга. От этих людей зависел весь распорядок жизни, а также и кондуит учеников, так как Флауэр, несмотря на кажущуюся доброту и широту натуры, позволявшую ему присоединиться к любому ученику, задумавшему «проветриться», как видно, неуклонно докладывал о каждом таком «проветривании» по начальству. Об этом Лидумса так же предупредили новые товарищи.

Миссис Флауэр блюла традиции школы, заботилась о пище и питье, ревновала супруга к его ночным похождениям, печалилась о том, что бог не дал ей детей, много молилась, а кроме того, работала продавщицей в соседней зеленной лавке, правда, не полный рабочий день, так как школа отнимала много времени. Она была очень худа, нетерпелива и зла, и ученики побаивались ее.

Впрочем, взятые на себя обязанности она выполняла довольно добросовестно, разве что экономила на еде, которую готовила с помощью трех пожилых женщин типа приходящей прислуги.

Эди Флауэр, помимо забот о нравственном и моральном облике учеников и наблюдения за порядком в школе, работал еще шофером в польском отделе английской разведки. Это позволяло ему иметь какие-то любовные связи на стороне, что не могло не влиять на характер миссис Флауэр.