Патрик Вудхед - Запретный храм

Когда он вернулся на стоянку, день клонился к вечеру, и глаза у него болели.

Билла на стоянке он не увидел. Сухой ячий навоз догорал в костерке, аккуратные бухты веревки были оставлены у входа в палатку. На одной из сумок лежали грудой оттяжки, закладки и подобранные по размеру карабины, надетые на строп.

Лука взял котелок, встряхнул и, убедившись, что в нем есть вода, поставил на край костра. Несколько мгновений он опять смотрел на горы в поисках маршрута. Где-то должен быть проход. Непременно должен.

Делая первые глотки кофе, он услышал шум за гребнем. С кружкой в руке он двинулся по тропинке к первому деревенскому домику.

Там стоял Билл, у его ног лежал открытый рюкзак, а вокруг собралось человек двадцать местных жителей. Они явно с трудом выползли из домов и теперь стояли здесь, протягивая руки; некоторые покачивались от слабости. Ругнувшись, Лука выплеснул кофе на землю и бегом преодолел расстояние до Билла.

— Лука! — воскликнул Билл; щеки его виновато зарделись.

Лука обвел взглядом изможденные фигуры.

— Неужели ты?..

— Я не мог остаться в стороне и позволить, чтобы это случилось…

Лука хотел что-то сказать, но промолчал, качая головой и словно не веря глазам.

— Отлично, — горько произнес он. — Просто потрясающе.

— Извини, — пробормотал Билл. — Я весь день уговаривал себя, но мне была невыносима мысль, что мы сидим себе на стоянке живые и здоровые, а здесь…

Лука посмотрел на местных жителей, стоящих вокруг с исполненными надежды улыбками. Они осторожно держали в руках таблетки, кивали и благодарили странных чужаков с их целительным даром.

— У нас было всего несколько упаковок, — вздохнул Лука. — Что ты им раздал?

Билл глупо улыбнулся и отвел взгляд.

— Анальгетики. Все увидели, что я раздаю антибиотики, и мне пришлось дать остальным хоть что-то. Мне больше ничего не пришло в голову… вреда не будет.

Пока он говорил, из толпы высунулась еще одна рука. Билл протянул две маленькие белые таблетки, и пузырек опустел. В этот момент внимание Луки привлекло движение в дальнем конце деревни. К ним кто-то приближался.

Высокая женщина с водопадом черных как смоль волос, обрамлявших лицо. В отличие от едва шевелящихся обитателей деревни, женщина шла походкой вполне здорового человека, и за ней волочился по земле подол заляпанного грязью одеяния.

— Это еще кто, черт побери?.. — пробормотал Лука, когда она подошла к толпе.

Она остановилась, и хотя ее лицо было замотано шарфом, как хирургической маской, Билл с Лукой увидели, что она в бешенстве. Густые темные брови сошлись вместе над зелеными глазами, враждебно поглядывавшими то на Луку, то на Билла. Толпа вокруг смолкла.

Подняв правую руку, женщина сдвинула шарф на шею, и они увидели высокие скулы над презрительно поджатыми губами.

— Какого черта вы тут делаете? — спросила она по-английски с едва заметным акцентом.

Подняв подбородок, она показала на пузырек в руке Билла.

— Дайте.

Билл в изумлении протянул ей пластиковый пузырек.

— Вы говорите по-английски.

Словно не слыша его, она посмотрела на этикетку и снова подняла горевший злостью взгляд.

— Нурофен, — сказала она. — Вы что, издеваетесь? Вы отдаете себе отчет, насколько безответственно ваше поведение?

— Я просто подумал…

— Нет, вы не подумали, — оборвала его женщина. — В деревне холера, а вы раздаете болеутоляющее! Неужели вы не понимаете, что люди верят: вот западное лекарство, которое исцелит их? А вы только злоупотребляете их невежеством.

— Постойте, — вмешался Лука, беря себя в руки. — Билл раздал им все антибиотики, что у нас были, — а мы их брали для собственных нужд. Он не мог разочаровывать других, поэтому пришлось дать им хоть что-то.

Женщина посмотрела на него презрительно. Потом, повернувшись к собравшимся, быстро заговорила по-тибетски. Голос ее звучал низко и убедительно. Несколько секунд спустя жители стали переводить взгляды с нее на Билла и Луку, на лицах появилось недоверчивое выражение. Она продолжала говорить, а они начали качать головами и отступили на шаг, ревниво оберегая белые таблетки.

— Конечно, они мне не верят — с какой стати? — разочарованно сказала женщина. — Вы дали им надежду — первую за долгое время. Но почему у меня такое чувство, что вас здесь не будет, когда они поймут, что таблетки не помогают?

— Слушайте, мы не хотели ничего плохого, — возразил Билл, подняв руки в оправдательном жесте.

— Все так говорят… — начала она и тут же замолчала, с отвращением покачивая головой.

Она выпустила из руки пустой пузырек, и тот под взглядами Билла и Луки проскакал несколько сантиметров, а потом плюхнулся в лужицу грязи. Снова намотав шарф на лицо, женщина напоследок смерила их презрительным взглядом и направилась в дальний конец деревни. Когда она ушла, толпа начала рассеиваться, несколько человек еще какое-то время стояли, уставившись на пустой пузырек, а потом начали расходиться по крылечкам домов.

— Господи боже, — сказал Лука. — Откуда она взялась, черт ее раздери?

— Понятия не имею, — ответил Билл, — но теперь я в самом деле чувствую себя идиотом.

Лука повернулся и увидел, что друг стоит, опустив плечи, и смотрит на пустой пузырек.

— Ты ведь хотел помочь. Не принимай близко к сердцу. Ну хотя бы двое будут спасены — те, кому достались антибиотики.

— Да, но…

Билл поднял голову, и тут Лука ухмыльнулся.

— Одно я могу сказать точно. На приглашение к обеду нам рассчитывать не приходится.

Морщины на лице Билла постепенно разгладились, напряжение исчезло. Он посмотрел на домик, в котором исчезла женщина.

— Кто она, по-твоему, такая? Она говорит почти без акцента.

— Понятия не имею, — ответил Лука. — Может, волонтер? Она больше похожа на непалку, чем на тибетку. Но кем бы она ни была, у меня такое чувство, что хорошего впечатления мы на нее не произвели.

— Да, но я просто хотел помочь, — пробормотал Билл. Расправив плечи, он повернулся в сторону их стоянки. Кинув напоследок любопытный взгляд на домик, в котором исчезла женщина, Лука последовал за приятелем.

— Кто там?

Ответа не последовало — только новый стук, громкий и настойчивый.

— Да бога ради, прекратите издевательство!

Рене, еще более неуклюже, чем обычно, поплелся по пустому ресторану к двери. Он поморщился, проходя через столб солнечного света, просочившегося сквозь занавески, и осторожно потер виски.

У него был богатый многолетний опыт раблезианских похмелий. Он знал, что пакетик со льдом и лошадиная доза парацетамола вернут его к жизни. Но и то и другое находилось на кухне — в противоположной стороне от двери, к которой он направлялся. Причина вполне достаточная, чтобы развернуться, забыв про все остальное. Вот только непрерывный стук загипнотизировал его, и он был не способен ни на какие другие действия.