Пол Кристофер - Ересь ацтеков

Они прибыли в международный аэропорт имени Линдена Пиндлинга в десять утра по местному времени, зевающие и невыспавшиеся. Пройдя таможню, они через грязный зал ожидания направились к дверям. Пара рабочих переставляла огромную стойку с местным пивом «Калик», уборщик сметал пыль с картонной фигуры Дэниела Крейга в роли Джеймса Бонда, которая стояла там с тех пор, как вышел фильм, и отказывалась покидать свое место. Какой-то шутник нацарапал маркером у него на груди «идиот» и пририсовал над верхней губой Джеймса Бонда усики как у Гитлера. В результате супершпион стал похож на Чарли Чаплина с пистолетом.

Финн и Билли вышли на залитую ярким солнцем улицу. Воздух был таким плотным, что его можно было резать ножом. Финн вдохнула полной грудью особенный запах острова: смесь гниющей растительности, экзотических ароматов и соленого воздуха с моря, которое было со всех сторон. Как им и было обещано, их встретил таксист Сидни Пуатье в своей видавшей виды старенькой «тойоте».

— Доброе утро, доброе утро, как поживаете? — Старик покачал головой. — Вот смотрю я, что творит с людьми путешествие по миру, и понимаю, что не желаю иметь с этим ничего общего, — продолжал он, глядя, как Финн и Билли с трудом забираются в старую машину. — Вы похожи на то, что кошка оставляет в ящике с песком. — Он посмотрел на них в зеркало заднего вида. — Вам на корабль?

— Да, пожалуйста, — сказала Финн и откинула голову на спинку сиденья.

Сидни старательно завел свою «тойоту» и отъехал от тротуара. Старик изо всех сил сражался с дребезжащей машиной, пока они катили вокруг озера Килларни, потом, застревая на каждом шагу, выбрались на аллею Джона Ф. Кеннеди, затем на Уэст-Бэй-стрит, где вдоль Кейбл-Бич выстроились в стройный, аккуратный ряд старые отели, за которыми открывался вид на раскинувшийся до самого горизонта океан невозможного бирюзового цвета.

Через десять минут они добрались до окраин Нассау, и это было все равно что войти через заднюю дверь одного из маленьких городков на Карибах: домики в пастельных тонах, окруженные осыпающимися оштукатуренными стенами с колючей проволокой наверху, классические, старомодные курортные отели на той стороне улицы, что выходила на море, и повсюду выбоины на дорогах. Мимо них проехало несколько крошечных частных автобусов, превращенных в маршрутные такси и возивших туристов в город из Кейбл-Бич. Из динамиков, установленных над ветровыми стеклами, неслась традиционная островная музыка. В просветах между зданиями и пальмами они заметили около полудюжины перегруженных с виду круизных судов, ослепительно белых, если не считать ярко-красного пятна «Большой красной лодки», которая представляла когда-то компанию Диснея, но теперь перешла к какому-то испанскому картелю.

Пуатье сделал на своем дребезжащем такси серию правых и левых поворотов, и в конце концов они снова оказались на Бэй-стрит, но на участке с односторонним движением, где все машины катили на восток, в сторону моста, ведущего на остров Парадайс и к курорту «Атлантида» с его огромным аквариумом и еще более впечатляющими казино. До строительства «Атлантиды» Бэй-стрит была относительно цивилизованной центральной улицей Нассау с нормальным двухсторонним движением, но перемены превратили транспортный поток в хаотичный, задыхающийся парад такси, маршруток и личных машин, которые тут и там сворачивали на боковые улицы в почти неосуществимой попытке проехать через центр города в любом направлении, кроме восточного.

Пуатье умудрился ловко справиться с утренним часом пик, и они миновали банки и сувенирные лавки, выстроившиеся по обеим сторонам Бэй-стрит, а затем покатили мимо государственных учреждений и величественной статуи королевы Виктории в сторону коммерческих доков и складов в начале Армстронг-стрит, перед самым мостом, ведущим в «Атлантиду».

В конце Бэй-стрит, у пристани Принца Георга, куда приставали круизные суда, имелось все: от рынка, где торговали головами барракуд, превращенными в чучела, отполированными стромбидами и соломенными шляпами, до полуголых мужчин, которые одним ударом мачете отрезали верхушку кокосового ореха, и двенадцатилетних девочек, предлагавших заплести вам французские косички по доллару за косичку. На пристани Армстронг стояли старый пожарный катер, несколько траулеров ловцов раковин, пара барж, загруженных бутылками воды из Майами, и два старых глубоководных катера, сдававшихся внаем, деревянных, с отслаивающейся краской и палубами из тика, побелевшими за полвека от соли и солнца.

Рядом с ними покачивалась на волнах «Эспаньола». Финн и Билли несколько недель спорили по поводу названия, перебрав все, от «Золотого жука» до «Покорителя зари», и испробовав многие другие названия кораблей из беллетристики, начиная от «Аэндорской волшебницы» до «Орки» из «Челюстей». В конце концов осталось единственное устроившее обоих — «Эспаньола», корабль, который доставил Джима Хокинса и Долговязого Джона Сильвера на Остров Сокровищ, хотя Билли утверждал, что племянник Роберта Льюиса Стивенсона категорически запретил дяде вводить в историю каких бы то ни было девчонок (это возмутило Финн, но совсем чуть-чуть).

«Эспаньола» была старше, чем Билли и Финн. Построенная в 1962 году в Голландии компанией «Дж. Т. Смит и Зоун» по заказу из Британии и первоначально названная теплоходом «Северн», «Эспаньола» была океанским буксиром длиной в 175 футов и большую часть первых лет своей рабочей карьеры таскала буровые вышки по Северному морю. С тех пор «Эспаньолу» несколько раз продавали и покупали, а от отправки на свалку металлолома ее спас друг Билли и Финн, адвокат и младший партнер Гвидо Дерлаген. Чопорный голландец из Амстердама, Гвидо отказался от своих прежних бюрократических занятий и теперь вел все юридические дела мисс Райан и лорда Пилгрима, сменив строгий костюм на невероятно яркие тропические рубашки «Томми Багама» и приобретя привычку принимать солнечные ванны на палубе у капитанского мостика.

Гвидо, управлявший неслыханным богатством, которое Билли и Финн обнаружили в потайной комнате унаследованного ими дома на берегу канала Херенграхт, очень выгодно купил тридцатипятилетний буксир, а через восемнадцать месяцев «Эспаньола» обрела вторую жизнь в ремонтных доках «Шельдепорт» во Флиссингене, где превратилась в маневренную исследовательскую яхту, способную доставить своих новых хозяев в любую точку мира и обратно. Два дизельных мотора выдавали двенадцать узлов в любом море. Единственная неприятность заключалась в том, что двигатели не создавали никаких проблем судовому инженеру, наполовину китайцу, наполовину шотландцу по имени Ран-Ран Максевени, а это делало его еще более раздражительным, чем обычно.