Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Затерянные в океане

— Прежде чем высказать вам мое мнение об этом щекотливом предмете, позвольте спросить вас, из чего вы заключаете, что Общество Джонок остается без своего верховного главы?

— Из чего?.. Из его продолжительного молчания!

— Из продолжительного молчания? Но ведь вам известно, что, по уставу общества, вы не имеете даже права критиковать поведение Кванга. Ваш пост — в Пекине, и вы не должны ни оставлять его, ни беспокоиться о действиях главы.

— Даже если бы он умер?

— Так точно, даже если бы он умер! Вам ведь известно, что Квангу одному принадлежит право назначить себе наследника, которому мы обязаны слепо повиноваться, как только он объявит нам свои приказания.

— Но если Кванг перед смертью не имел времени назначить себе наследника?

— Наши правила, по-моему, вполне ясно решают и это затруднение: согласно им, высокое звание Кванга, — в случае, если бы он умер, не назначив себе наследника, — принадлежит с минуты его кончины старшему — не по возрасту, а по назначению — из трех советников, находящихся при его высокой особе… Из этого очевидно, что место его не вакантно и никогда не может быть вакантным.

— Ну, а если, например, Кванг и три его советника погибнут вместе, хотя бы при кораблекрушении? Как тогда следует поступить?

— В этом случае, вы знаете, Квангом становится тот из членов верховного совета в Пекине, который первым надел кольцо власти, хранящееся в ящике.

— Который, в свою очередь, хранится в кассе общества, — добавил Ли Ванг.

— Да, до последнего времени это так и было, — до поездки Кванга в Париж. Но перед поездкой он взял с собой ящик из кассы, оставив у меня лишь записку, в которой сказано, где надо искать этот ящик в случае, если пройдет три года без всяких известий о Кванге и его трех советниках.

«Посмотрим, что ты на это ответишь, — сказал себе Лао Тсин. — Если ты изменник, то берегись!»

— Я этого не знал, — ответил Ли Ванг, — и если это так, то теперь приходится говорить совсем о другом… Не угодно ли вам, как выражаются европейцы, открыть свои карты?

— Я готов, — сказал банкир. — Но покажите пример, так как я не знаю, чего вы, собственно, желаете.

— Вот чего я желаю, — ответил торжественно Ли Ванг, — я имею достоверные известия о смерти старого Фо и о том, что он не назначил себе наследника, а потому намерен провозгласить себя Квангом. Вы единственный человек, который может помочь мне в достижении этой цели. Итак, скажите мне, какова будет цена вашего содействия?.. Вы видите, что я вполне откровенен с вами…

Лао Тсин ничем не обнаружил внезапного волнения, овладевшего им при таком неожиданном повороте их беседы, и ответил сдержанно и просто:

— Вы придаете слишком много значения моему содействию в этом важном деле. Во всяком случае, я нахожу, что мне необходимо сначала основательно обдумать ваше предложение, прежде чем высказать вам свои требования.

— Ваше желание подумать, прежде чем дать решительный ответ, я нахожу вполне естественным, — продолжал Ли Ванг, маленькие глазки которого блеснули от удовольствия. — Но сколько времени нужно вам на размышление?

— Завтра вечером вы получите от меня окончательный ответ. Предупреждаю только вас, что мне нужно несомненное доказательство смерти Кванга, иначе я не стану действовать в вашу пользу.

— Об этом не беспокойтесь, ваше превосходительство, у нас есть самые неопровержимые доказательства того, что старый Фо умер!

— А именно?

— Об этом узнаете завтра вечером. Теперь же для вас совершенно излишне было бы знать их, так как вы можете и отказаться от содействия нам в этом деле.

— Вы, стало быть, не один заинтересованы в нем?

— Нет, как видите, иначе эти два джентльмена не присутствовали бы здесь: они тоже заинтересованы, и не меньше, может быть, меня. Когда я буду Квангом, я возвращу маркизу де Сен-Фюрси, специально посланному сюда французским правительством, тот драгоценный бриллиант, который взят был в Париже вместе со скипетром Хуан-ди… Если я вам не сообщаю сегодня доказательств смерти Кванга, так это по той причине, что они известны только этим двум господам, желающим открыть свои тайны не иначе как наверняка. Вы понимаете меня?

— Теперь я вас понял, — объявил банкир, — и могу свободнее обдумывать ваше предложение.

— Вы мне позволите сказать моим товарищам о результате нашего разговора?

— Сделайте одолжение, не стесняйтесь!

Не предполагая, что банкир может понять его французский язык, Ли Ванг сказал де Сен-Фюрси и Ланжале:

— Он наш, этот банкир; дело сводится к одним деньгам, потому что это денежный мешок, который за золото готов продать самого себя!

— Это удивительно, — заметил Ланжале. — А я считал его бравым малым, и он мне так понравился!..

«Неужели в этой банде нашелся один честный человек?» — подумал Лао Тсин, выслушав замечание Парижанина о своей особе.

— Во всяком случае, — заключил Ли Ванг, — это неважно. Он может попросить за свою помощь сколько ему вздумается — ведь казна нашего общества неистощима!

— Не находите ли вы, Гроляр, или, виноват, господин маркиз, — продолжал Ланжале, плохо слушая Ли Ванга, — не находите ли вы, что этот почтенный китаец очень похож на нашего покойного доброго Фо?

При этих новых словах Парижанина скорбь мгновенно охватила банкира, что выразилось в нервном подергивании его губ: теперь ему уже было ясно, что Фо умер — Фо, его старый друг, смерть которого он считал до этой минуты не более как выдумкой Ли Ванга, всеми силами старавшегося расположить его в свою пользу! Но силой воли он подавил свое скорбное чувство, чтобы не выдать себя перед хитрым Ли Вангом, которого он должен был с этих пор держать в своих руках как изменника и бунтовщика перед лицом нового Кванга, который должен наказать его!

Он сказал гостям «до завтрашнего вечера!», и они расстались. Посягавший на высокое звание Короля Смерти ушел от банкира настолько довольный результатами совещания, что можно было подумать, будто вся заманчивая власть уже в его руках: стоит ему лишь приказать, да распорядится. До такой степени превратно понял он, при всей своей хитрости и пронырливости, своего соотечественника!

КАК ТОЛЬКО УШЛИ ПОСЕТИТЕЛИ, Лао Тсин ударил в гонг и сказал явившемуся на зов камердинера.

— Ты хорошо заметил этих трех господ, что сейчас были у меня?

— Очень хорошо, господин!

— Ну, так ступай за ними следом и заметь, в какой гостинице они остановились.

— Слушаюсь, господин, ваше желание будет в точности исполнено!

И камердинер бросился вслед за посетителями, держась, конечно, так, чтобы не быть замеченным ими.