Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 2. Месть каторжника

Оба полицейских переглянулись с изумлением и отвечали почти одновременно:

— Это невероятно, патрон!

— Можно бы подумать, что вы читаете наши мысли, — продолжал Люс.

— И надо сознаться, что покой не притупил ваши способности! — воскликнул с восторгом Гертлю.

— В сущности, — снова заговорил бывший начальник полиции безопасности, — вы, может быть, принимаете все это за пустую болтовню, так как я знаю, что вы спешите со мной переговорить. Но ведь именно на изучение мелочей и, по-видимому, ничтожных пустяков обращали свое внимание все гениальные сыщики, так как весьма часто ничтожные факты приобретают вдруг громадное значение. Так вот, предположите, что между другими важными сообщениями, — заметьте себе, что это только мое предположение! — в этом письме имеется следующая фраза: «Сообщаю вам, что сегодня в ночь, между одиннадцатью и двенадцатью часами, Фроле будет убит кинжалом в своем кабинете, в полицейской префектуре».

Оба полицейских, бледные, взволнованные, при этих словах вскочили, вскрикнув от удивления, к которому примешивался даже ужас.

— Что с вами такое? — спросил Жак Лоран с удивлением. — Можно подумать, что вы сговорились не слушать меня спокойно! Я продолжаю: имя убийцы не известно, но про него, — опять-таки все это только мое предположение, — много пишется в этом письме, которое, будучи оставлено на моем столе, было бы прочитано одним из вас. Кем? Я этого не знаю, но, вынужденный высказаться по этому поводу, не поколебался бы допустить, мой дорогой Люс, что у вас любопытство полицейского оказалось бы сильнее чувства сдержанности и дисциплины, между тем как у Гертлю — наоборот, и я уверен, что не ошибаюсь! Используйте подобный метод анализа и вывода из него следствий при расследовании преступления, и вы почти всегда получите удовлетворительные результаты. Теперь, друзья, я не буду вас больше мучить: должен сказать, что, действительно, письмо, о котором я только что говорил, сообщало мне не только об убийстве Фроле, но и об убийстве в ту же ночь Тренкара и нотариуса Пети-Ледрю. Много ли правды во всем этом? Мне чрезвычайно интересно это знать.

— Вас не обманули, уважаемый патрон, — отвечал Люс. — Все, что вам сообщали, так и случилось, точь-в-точь, с теми же подробностями. Мы пришли сказать вам об этом и еще о том, что молодой заместитель главного прокурора приблизительно в тот же час был схвачен какими-то оставшимися неизвестными людьми на Кожевенной набережной.

— Совершенно верно. Это тоже составляет часть сведений, полученных мною!

— Кто же мог вам дать знать о событиях, еще не случившихся?

— Люди, которые, по-видимому, управляют событиями, пока они еще не совершились. Вы их узнаете позднее!

— Уж очень напоминают мне эти самые люди, — произнес Люс, — тех, по чьему приказанию совершились события этой ночи или которые сами непосредственно выполнили их!

— Вы забегаете вперед, друг! Недаром я горжусь своим старым учеником! Но чего вы еще не знаете, мой дорогой Люс, и не можете знать, это то, чем заканчивается таинственное письмо. Так слушайте же! — И Жак Лоран, вынув письмо из своего портфеля, стал громко читать: «Когда совершится этот акт правосудия, мы бы очень просили вас, дорогой Жак Лоран, сделать все возможное, чтобы высокоуважаемому де Вержену, префекту полиции, и Люсу, который, несомненно, будет назначен начальником полиции безопасности, не пришлось нести последствия неуспеха их розысков преступников, которых они никогда не откроют…»

— Ваш неизвестный корреспондент немножко поторопился! — вставил Люс.

— Вы гораздо худшего мнения о его дальновидности, чем он о вашей; подождите конца: «…которых они никогда не откроют официально…» Это значит, как мне кажется, что, если даже вы их и будете знать, то не сможете арестовать по той или другой причине! «…Господин де Вержен в настоящее время… — слушайте хорошенько, это последняя часть письма, — не может уйти со службы в Полицейской префектуре: он получил секретное поручение от самого короля употребить все возможные средства, чтобы спасти от эшафота герцога де Вержи Куаслена, пэра Франции, арестованного по приказанию министра юстиции шесть недель тому назад и над головой которого тяготеет обвинение в убийстве; сделайте все, что только в человеческих силах, чтобы не только поддержать де Вержена в этом деле, ибо мы никогда не забудем того, что было сделано для нас герцогом в памятных для нас обстоятельствах, но и дать возможность герцогу бежать. Не жалейте ни труда, ни золота… особенно золота, открывающего все двери. Месть и признательность — вот тот девиз, который принят нами».

Понимаете теперь, почему, давая вам с помощью этого письма урок психологии применительно к полицейской службе, — а надо вам напомнить, что это мой конек, так как я считаю, что полиция должна работать головой, а не ногами, и я, сидя в своем кабинете, арестовал людей гораздо больше, чем все начальники полиции безопасности, рыскающие по всему Парижу, — так, говорю я, понимаете, почему мы не потеряли это время. Я знаю, что вы хотели мне рассказать, а вы знаете, что я вам мог ответить: значит нам остается только действовать. Чтобы пояснить, скажу вам в двух словах, что ваш брат, мой дорогой Люс, и Эрнест Дютэйль, много лет назад бежавшие из Гвианы, вернулись в качестве представителей правосудия, с целью отомстить тем негодяям, которые осудили их и которым они резонно приписывают печальную кончину ваших родителей, не перенесших горя и нищеты, так же, как и смерть сестры Дютэйля, жены вашего брата.

— А моя племянница Шарлотта?

— Она не умерла; я в конце концов нашел ее, и теперь она, должно быть, в объятиях своего отца.

— Да благословит вас Господь, Жак Лоран!

— Спасибо, это никогда не мешает… Я один из тех, кто все-таки верит в божественное правосудие. Ваш брат Шарль и его родственник возбуждали во мне живейшее участие; никогда, если бы только я был еще начальником полиции безопасности, они не были бы осуждены. Фроле же поступил в этом деле как подлец, и я должен вам объяснить его смерть! Этот негодяй, после того как эксперт Французского банка заключил, что книги, которые он проверял, производили впечатление совершенно новых, что прямо било в глаза, получил секретное поручение внезапно произвести обыск в помещении банка Тренкара, у него на квартире и везде, где он найдет нужным сделать этот обыск в интересах выяснения истины. У этого мерзавца был нюх, и он направился прямо в Шуази, замок герцога де Жерси. Герцога не было дома; испуганные слуги не протестовали против обысков полиции, и настоящие книги господина Тренкара, послужившие материалом для составления новых, которые могли бы ясно, как день, доказать невиновность обвиняемых, были найдены в какой-то старой бочке, у которой Фроле приказал выбить дно. Негодяй понял важность этой находки и заставил уплатить за свое молчание сто тысяч франков. Как вы находите, заслужил он свою участь?