Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.3. Грабители морей

— Говорят вам, убирайтесь вон! — с гневом прошептал больной. — Я вас не звал. Зачем вы пришли?

Тогда пастор попросил позволения остаться с «умирающим» с глаза на глаз. Начальству было доложено, и оно разрешило сторожам, не уходившим из камеры Надода ни днем, ни ночью, выйти на некоторое время.

— Сын мой, отчего ты не хочешь раскаяться? — спросил пастор, когда остался с Надодом наедине.

— Послушай, говорят тебе, убирайся! — начал выходить из себя закоренелый злодей.

— Потише, Над, потише! — сказал пастор несколько громче. — Шпионов нет, незачем притворяться.

— Кто же ты такой? — вскричал удивленный разбойник.

— Тебе какое дело? — пожал плечами мнимый пастор. — Меня к тебе послали…

— Кто послал?

— Не знаю.

— Стало быть, ты шпион.

— А ты глупец.

Надод покраснел от гнева.

— Ну, ну, не сердись, — продолжал неизвестный. — Если ты считаешь меня шпионом, зачем же ты все время шевелишь левой рукой, которая у тебя будто бы в параличе?

— И то правда, — заметил сконфуженный Надод.

— Если бы я был шпион, мне бы не о чем было с тобой говорить, и я бы ушел. Но я останусь, чтобы исполнить данное мне поручение.

Неизвестный вытащил из-под рясы какой-то сверток и пояснил:

— Тут все нужное для побега. Спрячь под постель. И запомни то, что я тебе сейчас скажу. «Грабителям морей» нужен человек твоего закала. Хочешь командовать людьми, которые будут исполнять любое твое приказание, переносить всякую пытку, не выдавая своих братьев, и с улыбкой всходить на эшафот?

— О! С такими людьми я переверну весь мир!

— В таком случае, как только освободишься, поезжай в Англию, в город Чичестер, спроси там нотариуса Пеггама и скажи ему: «Я тот, кого ждут»…

И, не меняя тона, мнимый пастор вдруг прибавил без всякого перехода:

— Да будет с тобою мир, сын мой!

Бандит слегка повернул голову и понял: дверь в это время отворилась, и посетителю снова пришлось взяться за роль пастора.

Вошедший сторож объявил, что срок, назначенный для свидания, прошел. Пастор встал и простился с «умирающим».

— Ночи не проживет, — тихо произнес он в дверях и сокрушенно вздохнул.

ПРЕДСКАЗАНИЕ МНИМОГО ПАСТОРА оправдалось: Надод действительно не прожил этой ночи в тюрьме.

По тюремным правилам освещать камеры полагалось только от семи до десяти часов вечера, а между тем зимой в шесть часов бывает уже совсем темно. Сторожа на минуту вышли зачем-то из камеры, и Надод этим воспользовался и развернул принесенный ему «пастором» сверток.

В свертке оказались бритва и костюм сестры милосердия.

— Вот оно, оружие о двух концах! — произнес бандит, улыбаясь зловещей улыбкой.

Сначала он подумал воспользоваться сном сторожей, перерезать им обоим горло и убежать, но вспомнил, что ему придется идти через гауптвахту, а уж там его, конечно, не пропустили бы. Тогда Надод придумал другой способ, который и удался благодаря своей крайней дерзости.

Быстро обрив себе бороду, он, пока не пришли сторожа, надел платье сестры милосердия, затем сделал чучело, которое положил вместо себя на постель, а сам встал на колени, как будто на молитву.

В камере было темно настолько, что обман не бросался в глаза.

— Вот тебе раз! — сказали в один голос оба сторожа, как только вернулись. — Сюда кто-то пришел!..

Они подошли ближе и увидели одну из сестер общины милосердия.

— Кто вас сюда пропустил, мать честная? — с удивлением спросил один из сторожей.

Они уже привыкли к посещению сестер милосердия, этих достойных, уважаемых женщин и девиц.

Надод отвечал самым тихим шепотом, чтобы лучше изменить свой голос:

— Сам господин директор по рекомендации того пастора, который навещая узника. Господин пастор полагает, что я могу усладить последние минуты несчастного, но только узник принял меня дурно, с разным богохульством и, отвернувшись к стене, объявил, что не станет мне отвечать ни слова, ибо ни в каких моих заботах не нуждается.

— Как он сказал, так и сделает, матушка, — подтвердил сторож. — Я уверен, что вы знаете, к кому вас прислали?

— Нет, — чуть слышно прозвучал робкий голос сестры милосердия.

— Это знаменитый разбойник и убийца Надод Красноглазый, — продолжал особенно значительным тоном сторож. — Он уже двадцать один раз убегал из острогов и тюрем и, когда его привели сюда, насмешливо сказал нам: «Менее чем через месяц я убегу отсюда, и это будет мой двадцать второй побег». Он мог бы прибавить — и последний , так как теперь ему, надо полагать, придется волей-неволей удалиться из этого мира.

— На его хвастовство, — вмешался другой сторож, — мы ответили ему тогда же, что, во всяком случае, он не уйдет отсюда живой. Знаете, сестра, таких разбойников, как Надод, нельзя запереть ни на какой замок. Одно средство устеречь их, — это не спускать с них глаз ни на одну минуту.

— Я полагаю, что мне здесь совершенно нечего делать, — проговорила сестра милосердия. — Мое присутствие неприятно ему.

— Мы то же самое думаем, — согласился с ней первый сторож, — потому что вы от него ничего не добьетесь. Раз он поклялся, он уж ни слова не произнесет. Ступайте с Богом. Один из нас проводит вас, так как вам непременно нужно будет пройти через гауптвахту. Да, нелегко отсюда выбраться узнику… Еще ни один из них не выходил отсюда иначе, как в деревянном ящике. — Эти последние слова были сказаны с грубым смехом. — Ступайте, сестра, я вас провожу, а Иогансон останется здесь.

Услышав эти слова, Надод с облегчением перевел дух. Во время разговора у него на лбу выступили капли холодного пота. Ночь между тем надвигалась, становилось все темнее и темнее. Вздумай кто-нибудь случайно зажечь лампы на четверть часа раньше — и он бы погиб.

Степенно, неторопливо сторож выбрал из связки большой ключ, отпер дверь и пропустил «сестру милосердия» вперед…

— Как есть ни зги не видно! — проворчал он с досадой. — Вот бы им зажечь лампы!.. Все эта экономия… Дайте мне вашу руку, сестра, я вас поведу.

— Нет, благодарю вас, я вижу достаточно хорошо, — отказался от его предложения Надод с редким присутствием духа.

Протяни только он сторожу свою мощную длань — и его тотчас бы узнали.

— Ну, как угодно, — равнодушно заметил сторож.

Он шел по коридору, насвистывая какой-то мотив. Надод шел сзади, стараясь ступать как можно тише.

Через каждые десять метров сторож отпирал железную дверь, потом каждая из них захлопывалась с зловещим глухим стуком. К счастью, никто не попадался навстречу, большинство служащих при тюрьме в это время обедали, иначе Надод и сторож непременно бы наткнулись на кого-нибудь из надзирателей, которые часто прохаживались по коридорам с фонарем в руке.