Игорь Скорин - Ребята из УГРО

— Малость просквозило. Но думал, будет хуже.

Начальник приискового отделения милиции Аркадий Мудриков обрадовался Дорохову.

— Прилетел, наконец! А то я все жду, жду. Идем сначала определю тебя на постой, а потом и за дело. Новостей у меня особых нет. У нас, Сашок, тут тихо, спокойно. А вот у соседей пошаливают. Но это разговор длинный. Я, как шифровку получил, все ждал, но от твоего имени ко мне никто не приходил. А комнату для тебя в гостинице вторую неделю держу.

Через час оба вернулись в отделение. Они были почти ровесниками и знали друг друга, не раз встречались в Чите, когда Мудриков приезжал с докладами или на совещания. Вели переписку по делу Пескова.

— Обстановка у нас такая, — докладывал Мудриков, — Николай Агеев на прииске не обнаружен. Еще до вашей телеграммы я, как узнал, что Агеев бежал, отыскал нескольких его знакомых и даже родственников. Но ни одного сигнала о том, что он здесь, не поступило. Под осень в окрестностях соседнего прииска было три вооруженных нападения. Сначала ограбили дом лесника. Пришли четверо, двое с винтовками, забрали продукты, охотничье ружье, два ватника. Через несколько дней на одном ручье мыли золото двое старателей, та же четверка напала. С полфунта золотого песку отняли и мелочь разную. И последнее: есть у соседей на берегу реки фактория. Бандиты связали заготовителя, завхоза, сторожиху, забрали боеприпасы, три новеньких двустволки, а ружье, что отняли у лесника, бросили. Взяли муку, сахар, чай, крупу — всего килограммов четыреста — и скрылись. Связанных нашли через сутки, когда бандитов и след простыл.

— Как же они такой груз унесли?

— Подожди, Александр Дмитрич, слушай все по порядку. Самое интересное, что лесник живет на полпути от нас к тому прииску. Чуть дальше двое старателей, а фактория находится на пятьдесят восьмом километре.

— Выходит, эта четверка от вас шла.

— Выходит, что так. Увезли все награбленное в лодке, а вот куда подались, не ведаю. Могли на шестах вверх подняться, могли вниз уйти. Но самое интересное я тебе оставил на десерт: главарь этой четверки очень похож по приметам на бежавшего Агеева. Я послал своего работника показать потерпевшим его фотокарточку, и они все, как один, его опознали.

— Как предъявляли-то? — не вытерпел Дорохов.

— По науке, как положено. Две фотографии похожих и третья Агеева.

— Значит, он все-таки здесь?

— Предполагаю, что где-то здесь. Скорее всего, в родные края подался. Кстати, пониже прииска, где живет мать Агеева, в соседнем районе уже Амурской области, видимо, эта же четверка свела двух коров, а из колхозного амбара вытащила несколько мешков муки.

— На зиму запасаются?

— Может быть, на зиму, а может быть, в путь-дорогу собираются, за золотом. Скажи мне, Александр, этот ваш Песков показывал карту Агееву?

— В том-то и дело, что показывал. Они в колонии в одном бараке жили, и Песков выбрал в друзья Агеева, потому что он тоже с Зеи, да еще и потому, что этот Николай крепкий мужик и говорил, что свою родную реку знает как пять пальцев. Где же он сейчас, Мудриков? Где будем искать?

— Судить трудно, но скорее всего, где-нибудь возле дома в тайге околачивается. За золотом если и пойдут, то к весне, а потом, карты-то у них нет.

— Почему же они к тебе на прииск не заявились?

— Думаю, что с Агеевым в банде кто-то наш поселковый, вот и не захотели Здесь на глаза попадаться.

— Где у вас по вечерам народ собирается?

— Любители выпить — в чайной, остальные — в клубе. Сегодня из Благовещенска самолетом кинокартину привезли.

— Пойду пройдусь, — объявил Дорохов, натягивая полушубок.

— Мне с тобой или здесь подождать?

— Лучше подожди. Я не задержусь.

Дорохов зашел в пустой клуб, на всякий случай оглядел молодежь, ожидавшую, когда откроется касса, и направился в чайную. Втайне он надеялся, что, как только войдет, сразу столкнется с медведем, вставшим на дыбы, увидит на стенах чучела глухарей и уток, чистые скатерти, доброе, приветливое лицо официантки и роскошное меню. Но надежды не оправдались. Чайная оказалась самой обычной столовой, шумной, да еще и прокуренной, с какими-то кислыми, едкими, ударившими в нос запахами. В дальнем углу за одним из столиков увидел Леонида Чипизубова в компании трех бородатых мужиков. На столе у них стояла начатая бутылка спирта, немудреная закуска. Все четверо оживленно беседовали. Туесок что-то рассказывал, жестикулируя обеими руками, причем левая, уложенная в лубок и забинтованная потемневшим от грязи бинтом, мелькала над столом куда чаще.

Дорохов подошел к буфету, и буфетчица, она же кассир, объяснила, что спирт только на боны, а если у военного есть рейсовые продовольственные и хлебные карточки, то он может получить обед с хлебом. Александр выпил стакан жидкого чая и вышел на улицу. Отыскал тропинку, ведущую к каким-то сараям, и в их тени остановился. Довольно быстро из чайной выскочил Чипизубов, огляделся, заметил Дорохова и кинулся к нему.

— Приехал? Слава богу. Думал, Митрич, что и не дождусь. Просто устал тебя караулить.

— Утром, пораньше, приходи в гостиницу. Спросишь третий номер. Сейчас иди, а то еще нас вместе увидят.

Мудриков разостлал на своем столе газету, обухом финки расколол на мелкие кусочки крепкий, отливающий синевой рафинад, заварил прямо в чайнике кусок черного плиточного чая, налил Дорохову и с жаром продолжал доказывать:

— Мы же не знаем, сколько у Агеева людей. Здесь было четверо, а у соседей они грабили впятером. А может, у него сейчас с десяток собралось. Значит, и оперативная группа должна быть не меньше. Я ведь думал, что ты из области ну хотя бы трех работников привезешь.

— Где я их тебе трех возьму-то? Что, ваш район один, что ли? Я говорил начальнику, он и слушать не стал. Сказал, обойдетесь местными силами.

— У меня местные силы — сам-десятый. Милиционеров пять человек, два уполномоченных уголовного розыска, два участковых. Еще секретарь, она же паспортистка. Я могу взять только одного уполномоченного, обоих участковых и одного милиционера. Отделение на замок не закроешь. У меня же в КПЗ арестованные сидят, их охранять нужно.

— Ладно, Мудриков, не паникуй. Четверо твоих да нас двое — уже шесть. Еще бы нам на всякий случай двух-трех человек — и вполне хватит. Пойдем завтра в партком прииска и попросим трех коммунистов. Лучше давай маршрут обсудим.

— Маршрут тут известный. До Овсянки доберемся на машине. В транспортном отделе мне «самовар» обещали.

— Какой еще «самовар»?

— Полуторатонку, что на дровах ходит, видел? У нас они тут все на газогенераторные установки переведены. Вместо бензина в кузов чурочек набросаешь, едешь и по дороге подкидываешь. Сидишь у печки, греешься — одно удовольствие. Жаль только, чайник пристроить некуда. От Овсянки на лошадках придется. На конном дворе получим тройку обозных кляч, запряжем их в сани и уже по Зее по льду вниз вот до этого села. Здесь и обоснуемся. — Мудриков ткнул в небольшой кружок на карте на левом берегу Зеи и от него карандашом скользнул еще ниже. — На этом прииске и живут старики Агеевы. Их адресок дал Пескову этот Николай. Прииск маленький, раньше там народу много было, но золотишко все выработали, и осталось теперь всего восемь — десять семей. Но имей в виду: магазин золотоскупки работает. Принимают там золото от мелких старательских бригад, что в округе по разным ручьям моют. Магазин снабжает старателей продовольствием, товарами, по бонам, конечно. Старик Агеев — отец Николая — лет тридцать ходит с обозами. Небольших приисков много. Вот как реки станут, так туда завозят продукты и товары. Других дорог у нас пока нет. В будущем, говорят, в этих местах железная дорога пройдет — Байкало-Амурская магистраль. Да когда это будет? Война все планы нарушила.