Луи Буссенар - Французы на Северном полюсе

Радостные крики огласили палубу, корабль устремился в свободные воды, разбрасывая, словно щепки, встречавшиеся на пути обломки.

Матросы глазам своим не верили. Неужели какие-то шестнадцать килограммов динамита могли разрушить эту ледяную громадину!

Мало того, в некоторых местах канал оказался шириной не в десять — двадцать метров, как рассчитывал капитан, а в целых шестьдесят. Да и ударная волна была такой силы, что на поверхность всплывали убитые тюлени, моржи и различная рыба.

Тогда капитан приказал бросить якорь и наловить трофеев, дабы экипаж мог полакомиться.

Десяти минут хватило с избытком, чтобы вытащить целую кучу рыбы, и судно снова устремилось вперед.

Еще несколько часов, и залив Мелвилл останется позади.

Капитан приказал взять курс несколько западнее, как вдруг заметил на носу палубы группу матросов. Они что-то кричали и размахивали руками.

— Говорят же тебе — медведь!

— Да нет — человек.

— Откуда взяться здесь человеку?

— Ну, конечно, медведь! И не один, целых три! Большой и два медвежонка… Они белые…

— А человек темнокожий!

— И медведи и человек…

— Медведи его преследуют…

— Догонят и съедят, непременно съедят…

Де Амбрие подошел к борту и стал смотреть, И правда, за человеком гонятся медведи. Большой вот-вот настигнет жертву. Бедняга в ужасе бежал к кораблю.

— Надо его спасти, — решил капитан. — Стоп машина!.. Шлюпку на воду! Пять человек добровольцев!

Прибежали доктор и лейтенант с двуствольными винтовками. А следом за ними матросы. Все хотели участвовать в операции.

Вдруг человек споткнулся и рухнул на лед. Медведь уже был в нескольких шагах. Крики ужаса вырвались у стоявших на палубе.

Грянул выстрел. Пуля ударилась о лед в метре от медведя. Тот опасливо остановился, повернувшись к кораблю. Этим воспользовался человек, вскочил на ноги и побежал. Но почему-то не прямо, а зигзагами.

Снова грянул выстрел. И опять мимо.

— Что же это я! — с досадой промолвил доктор, снова заряжая двустволку. Следующим выстрелил лейтенант и тоже промахнулся.

— Сто франков тому, кто убьет медведя, — объявил капитан.

Подошел Кастельно, держа в каждой руке по заряженной винтовке.

Его остановил кок Дюма, подвернувший свой белый фартук.

— Дай мне одну винтовку. Уверен, что заслужу награду.

С ловкостью бывалого стрелка он взял винтовку, прицелился и обратился к врачу с чисто провансальской фамильярностью:

— Триста метров… хорошенькая дистанция, не правда ли, господин дохтур?

— Надеюсь, вам повезет больше, чем мне, — отвечал тот.

— А вот!..

Кок целился не долее трех секунд.

Пуля вылетела со свистом, медведь высоко подпрыгнул, стал на задние лапы и рухнул на лед, забившись в конвульсиях.

— Гром и молния! — вскричал Геник. — Ай да кок!

— Осталось еще два, — произнес провансалец. — Надо и их прикончить.

Он снова зарядил ружье и выстрелил почти разом из двух стволов.

Теперь упали оба медвежонка, стоявшие возле убитой матери.

Все члены экипажа были поражены такой меткостью.

— Двойной выстрел! — засмеялся Абель Дюма. — Не так уж это и трудно.

— Да вы, милейший, великолепный стрелок, — заметил доктор.

— О, господин дохтур, у нас в Бокере каждый сделал бы это не хуже меня, — скромно возразил повар. — Только вот медведей там нет.

— Молодец, Дюма, прекрасно стреляешь! — похвалил капитан. — Я и не знал за тобой такого таланта. Впредь, если представится случай, непременно дам тебе поохотиться.

Чудом спасенный человек между тем по знаку рулевого приблизился к каналу. Стуча зубами, весь дрожа, несчастный сел в лодку.

Два матроса, кок и врач, прихватив с собой стальной трос, отправились за тушами. Но, прибыв на место, сразу же столкнулись с довольно серьезными трудностями. Медведица оказалась такой тяжелой, что сдвинуть ее с места оказалось просто невозможно — требовались тали.

— Ну и ну, господин дохтур, вот это зверюшка!

— Черт бы ее побрал — вашу зверюшку. Она же весит по меньшей мере полтонны.

— Вот это да! А ведь раньше мне, кроме певчих дроздов да садовых овсянок, ничего ловить не приходилось.

— Ну что ж, вы неплохо набили руку и достойны того, чтобы соперничать с героем из Тараскона — знаменитым Тартареном, вашим тезкой.

— Я, конечно, извиняюсь, господин дохтур, но я-то родился в Бокере и сроду не бывал в Тарасконе. Я понятия не имею, что это за господин Тартарен, которым обзывает меня Плюмован, так же, как не могу взять в толк, отчего мальчишка к первому прозвищу прибавил и второе — «охотник за шляпами».

— Я познакомлю вас с этим героем, невероятные приключения которого, происходившие, кстати, на самом деле, описал ваш земляк — знаменитый писатель Доде. Его книга есть в корабельной библиотеке. Надеюсь, прочтете ее во время зимовки. А теперь, так как такому меткому стрелку необходимо достойное оружие, позвольте предложить вам этот великолепный английский карабин.

— Но, господин дохтур, я не хочу вас лишать…

— У меня есть другой, точно такой же. Ну же, не ломайтесь, берите. А теперь, старина, можно пойти взглянуть на ваши трофеи, которые уже втащили на борт. Вместе и освежуем туши.

История Ужиука. — Как разделывают полярного медведя. — Свойства эскимосского желудка. — Буря. — Колебания компасной стрелки. — В Порт-Фульке. — Миниатюрные леса. — На земле. — Неудачная попытка доморощенного кучера. — Раненый медведь.

В медведице и в самом деле оказалось около пятисот килограммов. В медвежатах — по триста. Это была целая гора мяса и три великолепные шкуры.

Содрать их помог спасенный абориген [49] Абориген — коренной житель страны, острова, какой-либо местности. , применив гренландский способ.

Перенесенная опасность до сих пор повергала беднягу в трепет. Он не мог без дрожи вспоминать случившееся и рассказывал о своих злоключениях главным образом с помощью жестов.

Туземец оказался вождем одного из эскимосских племен, вымершем в прошлом году от оспы. Он один уцелел и теперь был обречен на голод и нужду. Бедняга как раз добирался до Упернавика [50] Упернавик — поселок на небольшом острове у западных берегов Гренландии. , когда в пути его стали преследовать медведи.

Звали вождя Ужиук, что значит Большой Тюлень.

Закончил он свой рассказ тем, что попросил есть, пить и спросил, что теперь с ним будет. Белые капитаны всегда были отцами эскимосов, значит, капитан шхуны — отец его, Ужиука, и не может оставить несчастного страдальца в беде.

В самом деле, нельзя же было высадить вождя назад на лед, но отправить в Упернавик не представлялось возможным, поскольку пришлось бы пожертвовать продовольствием, санями и собаками, которых и так едва хватало.