Семен Стрельцов - Белые призраки

— Хлопцы, сюда! — крикнул Мыльников. — За мной! — И пошел ощупью, пригнувшись, среди мокрых и гладких конструкций.

Антоненко и Петров дали по очереди из автоматов, швырнули по гранате и тоже вспрыгнули на стропила. Они стреляли по фашистам сверху, до тех пор, пока замешкавшиеся ребята с раненым не уползли в глубь «железного леса». Немецкие пули свистели вокруг, стучали о стальные конструкции, расплющивались, рикошетом отскакивали от наклонных поверхностей, но ни одна из них не задела партизан.

А Люба ползла и стонала от боли — рваные железные края стропил давно разодрали ей в кровь руки и колени. Шапченко, ударившись раненой ногой об острый выступ, громко охнув, потерял сознание, и его пришлось привязать ремнем к спине девушки. Лешка, рискуя каждую минуту сорваться в ревущую реку, полз сзади, поддерживая Шапченко, подтаскивая его цеплявшиеся за все ноги. Мост гудел и вздрагивал от порывов ветра и под напором бешено несущейся реки.

— Сюда! Теперь вот так ползите! — то и дело корректировал Мыльников, а когда они вчетвером, до нитки промокшие, в изодранной в клочья одежде, перебрались через самую опасную часть моста, крикнул пронзительно и протяжно прикрывавшим их партизанам, силясь перекричать грозу:

— Хлопцы-и! Отходи-и-и!

Петров и Антоненко, выпустив в немцев по длинной очереди из автоматов, быстро заскользили по стропилам. У противоположного берега они нагнали своих товарищей и помогли спустить раненого Шапченко на землю и перевязать ему рану.

Немцы не рискнули преследовать партизан.

Гроза не унималась.

…Через несколько дней, когда наша чекистская группа подходила к Десне, уже вечерело. Это было вскоре после того, как фашистов вышибли из Витемли и ее занял Кошелев со своим партизанским отрядом.

У берега возле витемлянского моста были сложены доски, бревна, жерди. Стучали топоры, визжали пилы, раздавались песни плотничавших партизан. Чапаевцы строили наплавной мост, а пока по временным, проложенным на головокружительной высоте деревянным кладкам и настилу мы перебрались через Десну.

Стемнело. Начальник партизанской заставы выслал в Витемлю связного с донесением о нашем прибытии. Ожидая его возвращения, мы сидели на бревнах, угощали партизан махоркой и обменивались воспоминаниями.

Разговоры велись вокруг событий, связанных с витемлянским мостом.

— Да, — сказал начальник заставы Ефременко, заканчивая рассказ. — Мост был, какой поискать! — Самокрутка в его губах на миг вспыхнула, осветив верхнюю часть лица, глаза и широкие густые брови.

— Был и еще побудет, — ответил голос из темноты. — Дай только немцев разбить — всем селом пойдем восстанавливать. Сам первый пойду. Да и другие помогут.

— Что верно, то верно, дядя Мыльников!

— Мыльников?.. — воскликнул я.

— Он самый, — засмеялся невидимый в темноте партизан.

— А ваши товарищи? Раненый?

— Все тогда перебрались. И Сеню Шапченко не бросили, и в операции потом участвовали. Люба с неделю после того руки от порезов залечивала.

Помолчав, он добавил:

— Как закончим войну, пойду я с внучатами на это самое место, где мы с вами сидим, покажу им на мост и скажу: «Во-он, где партизанка Любовь Васильевна тащила товарища раненого на тот берег, от врагов спасала. Во-он туда, скажу, поглядите!..»

Мы невольно повернули головы в сторону разбитого моста. Глаза свыклись с темнотой, и на фоне звездного неба мы увидели рельефно вырисовывавшиеся контуры исковерканных высоченных конструкций.

— Кто идет? Стой! — резко прозвучал в тишине Голос стоявшего на посту партизана.

Это возвратился связной: в штабе нас ждали.

Старый чекист Ян Карлович Берзинь, бывший начальник советской военной разведки, часто, бывало, говорил:

«Советский разведчик должен иметь горячее сердце патриота, холодный рассудок и железные нервы».

Эти слова я взял бы эпиграфом к истории, которая произошла в Брянском лесу весной 1943 года.

После крупнейшего поражения под Сталинградом немецко-фашистское командование тщательно готовилось к летней кампании. У фашистов был последний шанс вернуть стратегическую инициативу в войне. В район Курского выступа стягивались десятки пехотных, моторизованных и танковых дивизий, отдельные танковые батальоны и бригады, дивизионы штурмовых орудий. В наступлении должно было принять участие свыше двух тысяч самолетов, около трех тысяч танков и штурмовых орудий и почти миллионная армия пехоты. Большие надежды возлагались на внезапное применение нового «секретного» оружия — тяжелых танков «тигр» и «пантера», штурмовых орудий «фердинанд», новых истребителей и штурмовиков. Операция под Курском получила у гитлеровцев название «Цитадель», и ее успешное завершение должно было явиться началом победоносного летнего наступления.

Но не все было крепко в этой «Цитадели». В самом фундаменте ее была коварная трещина — в тылу готовившихся к наступлению немецких армий, в Брянских лесах расположился партизанский край. Действия партизан вносили все более и более ощутимые «коррективы» в замыслы фашистов, и поэтому задолго до наступления немецкое командование приняло решение о полной ликвидации всех партизанских отрядов в Брянских лесах.

Днем и ночью обрушивались бомбы на «партизанские» участки Брянского леса. Снятые с фронта дивизии вместе с карателями использовали против партизан тяжелую артиллерию, устраивали засады, минировали лесные тропы, мосты, колодцы. С тяжелыми боями партизаны, маневрируя, отступали все дальше и дальше в глубь леса.

В партизанском отряде «Народные мстители» было много стариков, женщин и детей, которые шли за своими, спасаясь от оккупантов. После продолжительных боев боеприпасы и продовольствие были на исходе. Непрерывно рвались бомбы, снаряды и мины, с треском рушились вокруг столетние деревья, свистели пули. В страхе кричали дети, плакали женщины, стонали раненые. Но партизаны, отступая, продолжали вести бои. И вот отступать стало некуда — немцы были со всех сторон.

Уже третью ночь не спят командиры. Помимо ежечасно меняющихся задач, связанных с отпором наседавшим со всех сторон фашистам, им необходимо было решить главную — вырваться из окружения. На поиски бреши в кольце окружения по «звездному маршруту» в разные стороны ушли разведчики. С нетерпением ждали их командиры, и когда перед рассветом они вернулись, то вместе с первыми лучами солнца забрезжила и надежда на спасение — один-единственный шанс: перейти всем отрядом через небольшой мост, переброшенный над глубоким крутым оврагом, и, оторвавшись от немцев, втянуться в обширное непроходимое болото Седое, где немцам с их техникой делать нечего.