Виктор Сафронов - Алмазная цепь

Начальник добавил в голос металла и еще раз, но гораздо громче потребовал:

- Сымай, говорю порты.

Пришлось, в который раз, делать испуганное лицо и дрожащим голосом, вновь вызывая смех, тоненько спрашивать: «Зачем?»

- Не бойся, — перекрывая жеребячий рогот, оскалился он. — Нам твоя задница, без интересу. Мне нужен поясок, что на тебе висит. Согласись, лучше его снять с живого, чем с мертвого…

- Пояс мужской верности? — все так же тоненько переспросил я и попятился назад, прикрывая руками низ живота.

- Ну, вроде того, — он не понял, о какой это верности я толкую. Видно оттого и голос у него звучал не так уверенно. Кивком указал на меня. Его нукеры поняли все правильно.

- Начинайте, — он казался решительным, но вспомнив что-то важное тревожно напомнил. — Будете снимать, не забывайте о том, что там замок из пластида.

Головорезам дважды повторять приказ не пришлось. Они бесцеремонно сняли с меня штанишки, но пояс срезали бережно. Делали это очень осторожно и даже нежно.

Я был ошарашен и взбешен. От злости, не то чтобы потерял возможность к сопротивлению, но даже все правильные, матерные слова забыл. Как же так? Получается, что меня, в любой момент могли взорвать. Вот это сюрприз. Выходит, что если бы я попытался снять поясок, то мог порционно и готовым полуфабрикатом, взлететь вверх? Так с открытым ртом и стоял, уж очень меня обидело чье-то недоверие.

- Е-па мать! Это, что ж такое получается, добрые люди? — возопил я, давя из себя крупную слезу. — Получается, что эти пузатые дядьки, не доверяли мне и рисковали драгоценной жизнью «марш-агента», ради призрачных благ? Е-па мать?

- Точно, — участливо пожалел меня агрессор и добавил для моего спокойствия: — Мужик сделал свое дело, мужика можно уходить.

После этих правильных слов, оппонент потерял ко мне всяческий интерес. У него в руках было много драгоценностей, поэтому, при чем здесь я?

- Что с ним делать? — спросил плечистый юноша, указывая на меня пальцем. — А то он здесь стоял… Все наши планы выведал.

- Вместе с гостеприимными хозяевами, пусть в песочнице побудут, — незадумываясь ответил их старший. — Там хорошо, там леший бродит… Вместе бродить, им будет веселее…

Сказано это было буднично и спокойно. Но, потому, как коротко хохотнул вопрошавший, сомнений не оставалось. Там песочком и присыплют.

- Вы, давайте, побыстрее здесь приберитесь, — он говорил, продолжая рассматривать то, что сняли с меня. — А я с остальными, повезем эту поясную кладь на экспертизу.

Начальник уже более внимательно посмотрел на своих служивых. Видно, что-то ему не понравилось в их скучающих взглядах и ставшими постными и безучастными лицах. На всякий случай, ему пришлось для верности добавлять, указывая на срезанную с меня вьючную поклажу: «Это наркотики… Последняя разработка… Перевозится в стеклянных капсулах.»

Под мой горький, обреченный смех, большая группа оперов или кто там они есть на самом деле, торопясь и толкаясь, покинули гостеприимный дом и мое общество.

Поискал глазами того, с кем было предложено побыть в песочнице. Поискал, поискал, да и нашел.

Хозяин великолепного, загородного дома был выделен и узнан, по таким бросающимся в глаза признакам, как наличие линялой майки, одетой, почему-то на голое тело, домашним тапочкам без шнурков и отсутствие в руках оружия.

Еще в глаза бросались и другие признаки. Впалая грудь, дряблая кожа, широкий таз и узкие плечи. Ясно, банкир или чиновник. Но судя по всему — не боец. С таким, активного сопротивления грубой и беспощадной вооруженной силе не окажешь…

Захватив из дома покрывала (забота врагов о том, чтобы мы не простудились перед смертью на студеном ветру, меня умилила и несколько сбила с толку) нас вывели на свежий воздух и сквозь «тьму веков» повели в «детский городок».

Песочницу я не только узнал, я ее, еще и ощутил своим телом. Непосредственно в ней, можно было увидеть следы моего нефотогеничного тела. Глядя на них, подумалось с осуждением: какой же я все-таки неуклюжий и неловкий.

Трое охранников, как что-то привычное и вполне обыденное, расстелили вокруг песочницы принесенные покрывала.

Выдали нам с мужичком по лопате, найденные у него же в гараже. Мол, давайте, ребята, начинайте свое пыльное дело.

Сперва, нам было сказано песок из песочницы перебросать на покрывала. Затем выкопать траншею, примерно два, два с половиной метра глубиной и два с половиной в длину… И уже потом посмотрим, что «старшой» прикажет с вами сделать…

Глубина ямы говорила сама за себя, чтобы ни собаки, ни приборы тел обнаружить не могли.

Копать мы начали весело и с огоньком. Молодой человек (каждый, кто был младше меня по возрасту, уже являлся молодым), бросал песок и все приговаривал, обращаясь ко мне: «Они же нас не убьют? Вы же им все отдали? Ведь, правда? Они же нас не убьют..?»

«Конечно, нет, — зло отвечал я ему, продолжая ритмично махать лопатой и беседовать с ним на отвлеченные темы. — Они, в выкопанной яме… Эх-хе… Мечтают сложить, свои окурки… Эх-хе, армейская шутка… Только не понятно, эх-хе… чем они будут их прикрывать? "

Злой я и бесчувственный. Охранники, они же — конвойно-расстрельная команда, даже не прикрикивали на нас. И правильно. Зачем беспокоить и нервировать покойников?

«Они же нас не убьют? Ведь правда? Вы же им все отдали? Они же нас не будут убивать? — продолжал тоскливо курлыкать, прощальную лебединую песню мой разнорабочий-напарник. — Вы же им все отдали? Нас ведь не за что убивать..?»

А песочек-то, давно не поливали водой. Пересох неимоверно. Бросать его штыковой лопатой тяжело. Вроде бросишь, а только облако пыли остается, да и осыпается она с лопаты. Но помогать бандитам, предлагая выдать другую лопату, совковую, например, я не собираюсь. Что и говорить, если бы удалось оттянуть смертный час, то я готов и ломом копать эту сыпучую массу. Все дальше от рокового выстрела в затылок… В то, что он грянет в тишине, я ни сколечко не сомневался.

Да, а песок, тем не менее, сух и сыпуч.

Один раз, чуть повыше подбросил песчаную смесь.

Посмотрел.

Красиво получилось.

Второй раз, еще выше.

Серое облако в ночном воздухе держалось долго.

И так плохо видно, тускло и сизо, а здесь еще и пыль.

Но мою тягу к высокому и воздушному пресек окрик.

- Эй, ты, — я сразу понял, что так бесцеремонно обращаться к незнакомому человеку, могли только в мой адрес. — Кончай балдеть. И так пыли много. После тебя, нам её что-ли собирать?

- Ой, бомж, — другой голос и на этот раз наверняка ко мне. — Давай, потише швыряй.

«Ага! Щас! — подумалось мне, но усилия пришлось убавить. — Зачем этих сволочей злить?»