Виталий Мелентьев - Одни сутки войны

— Хороший солдат Курт. Службу знает.

Они вышли к просеке, по которой шла линия на столбах, огляделись. Матюхин, срезав длинные ветки орешника, приладил на них кабель и пополз к столбу. Накинув на провода с помощью орешин крючки, он подключил отводы к аппарату и приник к трубке. Послушал озабоченно, довольно ухмыльнулся и передал трубку Сутоцкому.

Где-то вдалеке играло радио. Тихо, иногда прерывисто, как это бывает в районных центрах, где радиотрансляционные и телефонные линии пересекаются неведомыми путями и в телефонных трубках всегда слышится радиопередача.

— Надо же! — усмехнулся Сутоцкий. — Культурно живут! Ну давай слушай, а я постерегу, поброжу вокруг, может, еще где линия есть.

Он отполз к опушке и скрылся в зарослях. Матюхин лежал, слушал и все больше недоумевал: по немецкой линии, кажется, звучала русская музыка.

Майор Лебедев сидел в избе заместителя начальника «Смерша» подполковника Каширина, слушал его рассуждения и не понимал: бессонная ночь, неудачи, мысли о семье — все перемешалось, спуталось, от этого ломило в висках.

Каширин — черноволосый, смуглый, худощавый, с проницательно-черными глазами — несколько раз удивленно поглядывал на Лебедева и наконец понял, что майор не слишком внимательный собеседник. Каширин недовольно кашлянул, встал и вышел на кухню. Вернулся с начатой бутылкой коньяка, луковицей и солью. Молча налил треть стакана, молча, морщась и смахивая слезу, очистил луковицу, придвинул все к майору и предложил, как приказал:

— Выпейте. Иногда это помогает. — Лебедев рассеянно взглянул на коньяк и отрицательно покачал головой. — Перестаньте! Коньяк расширит сосуды, а лук, как говорят старики, прочистит мозги. Работать-то надо! И мне и вам.

Он был прав, этот, словно обугленный, подполковник. Лебедев выпил коньяк и, макая едкий, злой лук в крупную желтую соль, долго хрустел необычной закуской. Подполковник с интересом наблюдал за ним — слез у Лебедева не выступило. Тогда и подполковник отделил дольку и стал жевать:

— Деликатес… А чеснок, между прочим, не видел уже полгода.

— Да… — рассеянно кивнул Лебедев. — Последний раз чеснок приносил Зюзин.

— Немцы молодцы: и лук и чеснок завозят сверх всяких норм. Полегчало?

— Как будто, — улыбнулся Лебедев. Он действительно оживился. — Знаете, что меня сейчас волнует?

— Примерно представляю, в деталях — нет.

— Странная закономерность. Первая группа попала в засаду на зюзинском маршруте и, по моим сведениям, вела бой не менее получаса. Вторая, бо́льшая по составу на пять человек — в ней был почти взвод, — продержалась почти два часа. Третья, которая дала знать, что попала в засаду, примерно столько же. Четвертая была встречена иначе — с фарами — и продержалась недолго. Вам не кажется, что первая группа попала случайно? А последующие и в самом деле угождали в засады.

— Кажется, — спокойно ответил Каширин. — Вы видели сегодняшнюю сводку ночных наблюдений?

— Нет еще…

— Жаль… Я проанализировал записи наблюдателей на всех участках во время выхода второй, третьей и четвертой групп. И вот вам еще одна закономерность: на всех пригодных для перехода участках передовой, точнее, за ними наблюдатели отмечали шум машин. Мне уже вчера казалось, что противник знает, что пойдет разведка. Но не знал точно, где именно и когда. Поэтому заранее выставлял засады на всех возможных маршрутах.

— Это подтверждает, что шпион или шпионы не знали точного маршрута и времени выхода группы.

— Похоже… Но поскольку это говорю я, а нам выгодно такое поведение противника, это соображение сомнительно. Вы не сообщили нам о группе Зюзина, но я организовал проверку легенды. И вот что получилось: шум моторов был слышен и на зюзинском маршруте, и на маршруте третьей группы. Мало того, шум наблюдался не только сегодняшней ночью, но и прошлой. Похоже, что противник ждал Зюзина в двух местах двое суток.

Лебедев прищурился и вгляделся в карту. Коньяк растекся по жилам, взбодрил, и майор обрел привычную способность мыслить остро и стремительно.

— А на маршруте второй группы шум моторов не обнаруживался?

— Нет. И я думаю, вот почему: он проходил как раз посередине. Моторизованные группы противника в случае нужды могли немедленно перекрыть второй маршрут хоть справа, хоть слева.

— Логично.

— И еще. Вторая группа была самая мощная. Противник имел возможность считать, что мы будем наращивать состав разведывательных групп, поэтому третью и четвертую встречал усиленными моторизованными отрядами. Учтем, что перед нами до сих пор стояли обычные пехотные дивизии, а для создания моторизованных подвижных отрядов необходимо немалое количество колесных боевых машин. Или хотя бы транспортных. Вы — разведчик. Как, по-вашему, смог бы противник сделать это?

— В принципе, конечно, да. Но это означало бы, что он вынужден был снять, например, арттягачи и транспортные машины с разных участков, сосредоточить их в одном месте и все время держать в состоянии готовности. По крайней мере с вечера. Это означает и другое: боевые части хоть на время, но рисковали остаться без транспорта. Не думаю, чтобы осторожные командиры немецких дивизий пошли на это, они, как правило, свято берегут неприкосновенность своих частей и не терпят передачи боевой техники в чужие руки. А без этого нельзя собрать единой подвижной группы. Да не одной, а по крайней мере двух!

— Вот-вот! Я тоже тут считал и пересчитывал. В принципе, конечно, возможно. Машин у них много. Хотя именно вот это обстоятельство — гонор старших офицеров, помноженный на вполне законную тревогу за боеготовность своих частей, — мне кажется, не столько исключает, сколько затрудняет решение такой задачи. Поэтому хоть и осторожно, но можно предположить, что в зоне неудачных действий нашей разведки и в самом деле появились новые части. Скорее всего, моторизованные или танковые.

— Добавим еще манеру действия: одновременное включение фар десятков машин — прием, доступный только там, где противник не рассчитывает на сопротивление мощной артиллерии. Насколько мне известно, так немцы действовали во Франции, в Югославии…

— У нас на это рассчитывать они не могли. Артиллерии у нас достаточно, — прищурился Каширин.

— В принципе да… Но ведь группы, попавшие в моторизованную засаду, артиллерией не поддерживались. Мы ведь не хотели привлекать внимания. Поэтому, осмыслив нашу тактику, с группой Зюзина противник поступил смелее — включил фары. И еще мне кажется…

— Ну? — подался вперед полковник. — Может быть, наши мысли совпадут. Мне тоже начинает казаться…

— Мне кажется, что на маршруте Зюзина они ждали более мощную группу.