Анастасия Коробкова - Воскрешенные

Стаса пришлось собирать по частям. Помогая Асе делать это под сияющей паутиной из расчертивших ночной воздух смертоносных лучей, Герман лишь мысленно благодарил Оуэна Брюса за предусмотрительность — без носилок, оказавшихся в шестиместной машине, им было бы не справиться. Он за две секунды, как ему показалось, выдернул носилки из кабины, перекатил на них самый крупный кусок Стаса и подал появившейся Асе обрубки его ног, попробовал сложить одну, но решил оставить это ей — Сереге с Никитой приходилось слишком тяжело. Их просто-таки поливали непрерывным ливнем из серебристых лучей, и даже троих, чтобы отбиться, было слишком мало.

Конечно, об этом думать не стоило. В такой ситуации можно было только стрелять по синим огонькам, отключив внимание от всего остального, не глядя на серебристые трассы, превратившись в придаток ствола, ритмично выпускающего разряд за разрядом, не осознавая себя, не чувствуя ничего.

Взмахнув рукой с ружьем, где-то рядом упал Никита, и к нему сразу нагнулась черная блестящая тень. Еще одна Ася. Прикрывающих осталось только двое. Ну что ж. Батареи хватит надолго, и остановить очереди их с Серегой разрядов может только очередной шальной луч… Да сколько ж их сегодня?!..

Опасаясь за двух Ась со Стасом и Никитой, которых теперь почти невозможно было защитить, он несколько раз, продолжая автоматически нажимать на кнопку, взглянул то на одну, то на вторую, и заметил, что серебристые лучи изредка попадают в них, но гаснут, дымя, за пару сантиметров до тела… Гм, а отчаиваться-то рано.

Поняв, что Ася не только лечит, а еще и защищает раненых, он вдруг почувствовал себя непобедимым, и его руки с оружием заработали быстрее, и вскоре «диких» стало заметно меньше, а еще через короткое время их осталось всего двое, и их синим сердцевинам он с Серегой ударили одновременно, и поставили наконец точку в этом бою…

Надо будет обязательно отсмотреть запись бортовой камеры. Совершенно непонятно и очень интересно, сколько прошло времени. Час? Пять минут? Одинакова вероятность того и другого.

— Капитан… — кряхтел Серега, когда они, сняв шлемы, втаскивали приходящего в себя, невероятно тяжелого Никиту внутрь кабины. — В следующий раз… ты поедешь… только через мой труп! Это ж надо… сколько я из-за тебя… натерпелся… Приключений ему захотелось… видите ли.

— Молчать, — кусая улыбку, приказал Герман.

Вторая Ася, отвернув полное досады лицо от черного неба, поглотившего корабль «диких странников», проводила взглядом Никиту и исчезла.

Первая застыла над Стасом.

— Можно переносить в машину? — спросил он.

Она медленно повернула голову и удивленно посмотрела него.

— Ты? Зачем?

Он слегка разозлился на необходимость оправдываться перед всеми за нормальное стремление бить врагов, которое уж кому-кому, а ей и без того должно быть понятно.

— Потом объясню.

Ася вздохнула и провела ладонями по сложенным, как паззлы, ногам Стаса. Камня в пальце не было.

— Можно. Но я с вами.

Странное волнение сжало ему горло, когда он попытался согласиться:

— Конечно.

Потом, в машине, он убеждал себя, что вовсе не рад тому, что Стас так серьезно ранен, и вовсе не боится, что полет затянется до его выздоровления, и Ася уйдет сразу по приезду… Но он радовался и боялся. Он очень, сильнее, чем что-либо в своей жизни, хотел, чтобы Ася сегодня оказалась на «Тайне». Это был каприз, подчинивший себе его слишком дисциплинированную волю, пользуясь редкой слабостью, короткой растерянностью, наступившей после боя. После резко отпустившего смирения со смертью ему хотелось абсолютного счастья, которое сейчас он прочувствовал бы остро, как никогда, хотелось, чтобы самые любимые, самые близкие были рядом — Ася и «Тайна». Дороже всех прожитых часов ему были те, которые он провел с Асей на «Тайне».

Стас очнулся уже на подлете к базе, но шевелить ногами еще не мог и поминутно покрывался потом от боли. Асе пришлось отправиться с ним в подводную лодку. Пропустив ее внутрь, Герман безотчетным движением задраил за ней люк.

Чтобы исполнять обязанности и капитана, и врача в одно и то же время, он заменил переборку между медицинским отсеком и командным пунктом на легкую складывающуюся, и теперь почти всегда отсеки вообще ничего не разделяло.

Никиту и Стаса положили рядом, но Никита порывался встать, поэтому Ася его усыпила: так же, как когда-то Германа, запустив пальцы в отросшие спутанные волосы. Германа кольнула ревность, но он тут же пристыдил сам себя. Немного подумав, Ася усыпила и Стаса. Герман стал ножницами разрезать окровавленные тряпки, в которые превратились его штаны. Ноги, хоть и сильно опухли, выглядели нормально. В том смысле, что при сборе ничего не перепуталось.

Ася продолжала держать на них ладони, хмурясь и еле заметно шевеля губами — наверное, где-то она с кем-то беседует… Потрясающе. Сколько еще в ней тайн?

Прекратив далекий диалог, она замолчала. Герман знал, что вызывать ее на разговор бесполезно, да и не хотел этого. Все, о чем можно было спросить, ему и так было известно, и, как ни желал он вновь почувствовать тот полный любви и гордости за него взгляд, он одновременно боялся почувствовать нечто другое, противоположное. Ведь чаще она смотрела на него печально и испытующе, словно силилась найти какую-то отгадку, ответ на вопрос, который не хотела задавать.

Поэтому да здравствует молчание. Его вполне достаточно. Того, что Ася здесь, и не спешит уходить, уже много для него, привыкшего любить незаметно.

Команда где-то одолевала расспросами Серегу, который пытался отвечать, при этом умываясь и переодеваясь. Наконец он, обрызгивая все вокруг водой с невытертых волос, ворвался на командный пункт и активировал связь с базами.

— Это «Тайна». У нас все живы, хотя и не целы. Что с первым сигналом?

— Уже на базе, — включился Тим. — После вашего было еще четыре сигнала. Герман, ты здесь? Слышишь?

— Здесь, слышу. Четыре? Значит, в следующий раз будет уже около десяти. А потом еще больше. Потери есть?

— Нет, конечно. Везде была Ася.

— У нас целых две! — похвастал Серега. — Одна до сих пор здесь. Мы еле отбились! Там такое было! Видео отправляю… Отправил. Только, чур, Стасу не показывать.

Это была кодовая фраза, смысл которой все поняли: Кирилл, увидев сцену своего обезглавления, незабываемо потерял сознание.

Тим уважительно моргнул.

— Там тоже поливало? — спросил Герман, глядя на Асю.

Она качнула головой:

— Не так. Вам круче всех досталось.

Из-за монитора послышался нежданный голос:

— Герман, не на тебя ли теперь «дикие» охотятся?

Тим вздрогнул, поднял голову и посмотрел поверх камеры. Герман, как собственными глазами, увидел Дениса, стоявшего с самым серьезным видом так, как будто всегда был в хижине вместе с другими.