Луи Буссенар - Из Парижа в Бразилию по суше

Покупатели, толпившиеся в ожидании удара колокола, возвещающего о начале торгов, нетерпеливо переминались с ноги на ногу, а то и приплясывали на морозе.

Примерно в это же время в многоликом, пестром людском скопище появилась некая преважная, судя по енотовой шубе, особа, внимательно присматривавшаяся к русским купцам. Ясно, что незнакомец не имел никакого отношения к торговой братии, ибо не было при нем ни саней, ни товара. Так кто же он в таком случае? Инспектор? Или еще какой-то чиновник? Но ответить на этот вопрос не смог бы никто: из-под длинной шубы форма не видна.

Купцы, подивившись невесть откуда взявшемуся странному субъекту, не являвшемуся, как они сразу поняли, их конкурентом, встретили его градом шуток не особо изысканного вкуса. Но тот не обратил на шрапнель сомнительных острот никакого внимания и тем самым подтвердил догадку торговой публики, что он не из начальства, поскольку чиновники в России держатся весьма высокомерно. Впрочем, у купцов и так было достаточно забот, чтобы еще ломать голову над тем, откуда и кто таинственный посетитель ярмарки.

Раздался чистый, переливчатый звон. Это заговорил колокол. И тотчас столь же громко прозвучало мощное «ура». Толпа, состоявшая из покупателей и просто зевак и включавшая в себя мужчин и женщин, взрослых и детей, — сибиряки обычно приезжают сюда семьями, — устремилась, как бурный поток, к расположенным полукругом нартам, где поджидали своих клиентов чукчи, и к торговым рядам, оборудованным русскими купцами, представлявшими собою прелюбопытное зрелище: прикрепив к широким кушакам топоры, ножи, курительные трубки и пакеты табака, они держали над головой медные самовары и алюминиевые котлы и, зазывая покупателей, оглашали воздух громкими криками. Многие из них, не желая стоять терпеливо на месте, перебегали под перезвон медной посуды от одних саней к другим, настойчиво предлагая свой товар и превращая ярмарку в некий передвижной базар.

Многоголосый людской водоворот закружил незнакомца и поволок от саней к саням. И только вырвавшись из круговерти, он смог приступить к делу. Подходя поочередно то к одному чукче, то к другому, он тихо вопрошал их о чем-то, те же, стоя с бесстрастным, словно у выбитых в крепком льду барельефов, выражением лица, не удостаивали его вниманием.

«Чего он хочет от нас? — как бы говорили кочевники арктических пустынь своим молчанием. — У него нет ни металлических инструментов, ни стеклянных бус. Слушать его — только время терять».

Наконец таинственный посетитель ярмарки нашел магическую формулу. Наклонившись к одному из вождей племени, он произнес шепотом слова, явно заинтересовавшие того:

— Я дам тебе огненной воды.

— На самом деле?

— Да, приходи сегодня вечером в острог.

— Ладно, я принесу хорошие росомашьи и лисьи шкуры.

— Не надо, мне не нужны меха. Просто приходи, и ты получишь огненной воды и для себя, и для твоих домочадцев.

Хотя торговать водкой на ярмарке запрещено, в толпе сновали по-тихому и покупатели этого алкогольного напитка, и продавцы. Стоит же местному жителю выпить лишь стакан этой жидкости, которую чукчи называют образно «огненной водой», как он уже не может без нее обойтись и готов отдать за два литра водки, купленной в Якутске за несколько рублей, лисью шкуру, стоящую во сто крат больше.

Договорившись о встрече, незнакомец попытался пробиться сквозь толпу, теснившуюся плотной стеной возле саней, но ничего не вышло, и он остался стоять, где стоял, наблюдая за яростной торговлей в ожидании, когда появится какой-нибудь просвет.

Определив торговлю как яростную, мы не допустили ни малейшего преувеличения. Нередко можно было наблюдать, как купец, стараясь обогнать других, чтобы первым занять бойкое место, падал в снег, но шедших сзади не останавливало сие, и они, топча его ногами, продолжали устремленно бежать вперед. Несчастный же, уже без варежек и без шапки и к тому же в изодранной шубе, — и это при тридцатиградусном морозе! — встав на ноги, не отступал и как ни в чем не бывало резво пускался вослед своим конкурентам в надежде наверстать упущенное время, ибо здесь, как и в Америке, «время — деньги!».

Однако поведение чукчей, величественно-спокойных, резко контрастировало с беспорядочной суетностью русских. Неподвижные, молчаливые, они, опершись на гарпуны, равнодушно взирали на столпотворение возле их нарт и только кивком головы сообщали о своем согласии или несогласии на обмен.

Убедившись, что пробраться через мощный людской поток с энергично перемещавшимися туда-сюда покупателями и розничными торговцами невозможно, незнакомец обратился к чукче, которому только что посулил огненную воду, с просьбой пропустить его между двух саней, нагруженных шкурами. Оказавшись через две минуты вне толчеи, он бодро зашагал в сторону острога. Ну а там, попивая по-домашнему чай из большой кружки в одной из комнат, сей странный субъект удовлетворенно потирал руки, как человек, не потерявший времени даром.

С наступлением ночи количество сделок несколько сократилось, но и только: ярмарка продолжала шуметь.

Чукча, соблазненный водкой, постарался не опоздать на свидание со своим искусителем. Решительно войдя в ворота острога, он буквально наткнулся на незнакомца, который, несмотря на лютый мороз, уже минут пятнадцать поджидал своего гостя.

Таинственная беседа продолжалась довольно долго, не меньше часа. Впрочем, говорил, похоже, в основном незнакомец, чукча же больше слушал. Во всяком случае, направляясь потом из острога к своему чуму, представитель коренного населения выписывал такие кренделя, что ясно было: предательской жидкости изведал он вволю.

Что же касается загадочной личности, то по какой-то не известной никому причине — то ли любопытство ее было удовлетворено, то ли из-за боязни вновь оказаться в безумствующей толпе — она с тех пор сидела в своем остроге и носа наружу не казала. Поскольку на ярмарке странный человек был совсем недолго, его никто не запомнил: всем хватало других забот! Да и чукча, похоже, позабыв о неожиданном угощении, последующие восемь дней заботился только о том, чтобы повыгоднее реализовать свой товар.

Торжищем все были довольны. Содержимое нарт перекочевало в сани, и наоборот. До закрытия ярмарки оставалось несколько часов.

Купцы, торопясь добраться до своих торговых домов, чтобы поскорее отправить меха в Европу, уже готовились к отъезду на запад. Жители ледяной пустыни невозмутимо ожидали сигнала к окончанию ярмарки, чтобы также пуститься в путь.

Наконец флаг медленно пополз вниз, ударил колокол.

И тотчас, словно он давно уже ожидал этого сигнала, незнакомец, одетый, как и в первый день, в енотовую шубу, быстро вышел во двор острога. Отряд из двенадцати до зубов вооруженных казаков восседал на низкорослых лошадках, которые, несмотря на мороз, весело били копытом землю и, покусывая друг друга, радостно ржали. Довольный осмотром группы, странный субъект взобрался на коня, которого держал под уздцы один из солдат, и, привстав на стременах, коротко бросил: