Сергей Высоцкий - Искатель. 1997. Выпуск №3

У Фризе пропало всякое желание делиться со следователем этой информацией. «Растяпы они или преступники? — подумал он. — Но я в их игры не играю».

Помедлив секунду, ответил:

— Сейчас просматривал книгу по астрологии. Нашел там забавный рисунок— геральдический знак солнца. Точная копия той наколки, что вы показывали.

— Вот оно что! — в голосе Колобова чувствовалось разочарование. — И на этом спасибо.

У своей старой школы Фризе появился без пятнадцати девять. Он остановил машину недалеко от подъезда и огляделся. Ранета еще не было.

Школа, в которой они проучились вместе десять лет, выглядела покинутой и запущенной. Фасад старинного дома давно не красили, проржавевшие водостоки покосились.

«Может, ее продали какому-нибудь банку? — подумал Владимир — Нет средств на ремонт?» Он вспомнил о том, что и в прошлые годы строители принимались за дело только в начале сентября. Занятия шли насмарку: школьников больше занимали штукатуры и маляры, разгуливающие по строительным лесам, чем склонение и спряжение.

— Я так и подумал, что ты здесь остановишься. — Голос Константина, неожиданно вынырнувшего из проходного двора, заставил Фризе вздрогнуть.

Ранет заметил реакцию друга, но ничего не сказал. А раньше не упустил бы случая пройтись на этот счет.

— Едем ко мне?

— Да. Я твою задачку решил, Длинный. Не так уж все оказалось и сложно! — Он положил свой чемоданчик на заднее сиденье. Сам устроился рядом с Фризе. — Ну, с Богом.

Эта фраза в устах Константина прозвучала непривычно. Владимир никогда не слышал от него упоминание о Боге.

— Ты чем огорчен? — спросил Фризе, трогая машину.

— Я?! С чего ты взял?

Всю дорогу они ехали молча. Владимир подумал, что у Ранета остались еще нерешенными мелкие технические проблемы, и не отвлекал его разговорами.

Когда они подъезжали к поселку, совсем стемнело.

— Я лягу на пол, а ты загонишь машину в гараж, — предложил Ранет. — Если тебя слушают, то могли и наружку установить. Остальное я тебе, Длинный, потом растолкую.

— Как прикажешь, господин конспиратор.

— С кем поведешься…

Ранет, кряхтя и чертыхаясь, улегся на пол.

— Жаль, подушечку не прихватили. — Фризе с улыбкой взглянул на приятеля, но Ранет на шутку не отозвался. Лицо у него было хмурое, отрешенное.

Он оживился только в гараже, когда разложил на верстаке свои прибор!

— Я сейчас все проверю, а ты двигай в дом. Шуми, греми. Веди себя естественно.

Фризе вспомнил, какой спектакль они устроили с Юлей на даче несколько дней назад.

— Включай телевизор, готовь ужин. Но сначала займись. — Ранет передал Фризе большой лист миллиметровки. — Сумеешь план местности изобразить? Метров на четыреста — пятьсот в округе. Домики, сарайчики…

— Этому нас еще на юрфаке учили.

— Действуй! И не запирай дверь. Я появлюсь минут через двадцать. Расставим наши ловушки и будем брать злодеев. — Он пытливо взглянув на Владимира. — Или не будем?

…Со стороны приборы Ранета напомнили Фризе большие круглые торты, разрезанные на двадцать четыре кусочка. Он даже вспомнил название: «Прага». Каждый кусочек-сегмент представлял собой направленную антенну, похожую на антенну спутникового телевидения. Таких «тортов» было два. Ранет установил их вокруг двух жучков. Тонкие проводки тянулись от антенн к приборам, вмонтированным в кейсе.

Потом он разложил на столе миллиметровку, отметил положение жучков и наколол на них заранее изготовленные схемы «торта».

Когда все было готово, Костя щелкнул тумблером и быстро пробежал глазами по шкалам приборов. Тончайшие — не толще конского волоса — стрелки на двух из них дрожали. Если бы точно такие же стрелки на остальных приборах не замерли как вкопанные, Фризе решил, что рядом проехал автомобиль и старый дом дрогнул.

Ранет многозначительно взглянул на Владимира и сделал карандашом несколько отметок на миллиметровке. Две на одном «торте» и две — на другом. Потом приложил к миллиметровке линейку и провел две линии, исходящие из центра каждого «торта» — от жучков — и пересекающие точки на внутреннем и внешнем экранах.

Линии сошлись там, где Фризе нарисовал дом шоумена Романа Савельева.

Застыв соляным столбом над листом миллиметровки, Фризе тупо глядел на линии, пересекшиеся в таком неожиданном месте. Благодушное, улыбающееся лицо Романа стояло перед его мысленным взором. Вспомнилось, как он торопливо выхватил из шкафа ружье, готовый вместе с Фризе броситься в погоню за неожиданным ночным «гостем».

«Черт, это какая-то ошибка! Чудовищное недоразумение!»

На лице Ранета, заметившего состояние друга, застыл немой вопрос.

Владимир развел руками. Хорошо еще, что сейчас нельзя разговаривать. Ему не хотелось пускаться в длинные объяснения.

Ранет понял намерение друга по-своему. Он сделал жест, будто чиркнул спичкой о коробок, и поднес ее к плану.

Фризе написал: «Савельев». Потом добавил — «Роман».

Константин пожал плечами. Это имя было ему незнакомо. Он скомкал бумагу и сжег над газовой плитой.

Потом Константин аккуратно сложил антенны, собрал проводки — красный к красному, синий к синему — уложил в кейс. Похлопал себя по животу. Никакие обстоятельства не могли заставить его позабыть о еде.

Ужинали они в полном молчании. Владимир достал коньяк, но Ранет, налив себе рюмку, бутылку убрал. Значит, хотел, чтобы Владимир увез его в Москву.

— Этот Савельев — твой приятель? — спросил Костя, когда они вышли в сад.

— Знакомый. Иногда купаемся вместе, зимой ходим на лыжах. Жарим шашлыки.

— Чекист?

— Ты что, Костя?! Популярный шоумен! Богат как Крез.

— Не слыхал! Если он такой богатый, зачем впутался в это дело? Или здесь замешана женщина?

Фризе опять вспомнил, как они резвились с Юлей в спальне, а где-то рядом магнитофон писал каждый вздох, каждый шорох. Он почувствовал, что щеки и уши у него запылали, словно в этот жаркий вечер кто-то натер их снегом.

— Никаких женщин, Кулибин! Твои мигалки и моргалки не наврали?

— Исключено! — отмахнулся Ранет. И, нахмурившись, сказал: — Знаешь, и у меня нелады… — И тут же оборвал фразу.

— Ты сильно грустил, когда мы встретились. Я даже подумал — уж не иссяк ли твой технический гений?

Они остановились у забора, за которым начинались поля. И сразу вдохнули запахи ночной земли — свежескошенной травы, сена, лекарственной ромашки.

— Тебе, Длинный, не кажется, что у каждого запаха своя температура? У сена — потеплее. У ромашки — прохладней. Странно?

— Странно, что я впервые услышал от тебя о Боге.

— О Боге? — удивился Константин. — Я упомянул Бога? Честное слово, не заметил. Ты знаешь, утром я всегда гуляю по Бульварам. Вот и вчера отправился. Спускаюсь с Трубной площади, задумался и налетел на мужика. Здоровый оболтус! Чуть не упал от неожиданности. А он смеется. Спрашивает: «Не ушиблись, Константин Иванович?» Можешь себе представить? Никогда, даже мельком, я этого «быка» не видал.