Александр Кулешов - Пересечение

Какая же это красотища! Море ровное-ровное, чуть рябит местами, и луна протянула дорогу, словно серебро вылила. Звезды здесь крупные, штучные. А как пахнут магнолии и разные другие (несилен я в ботанике), кипарисы, что ли, или эвкалипты… не знаю.

И пальмы. До чего же красивые пальмы! Я сразу представляю, как сижу у бассейна в своей роскошной вилле где-нибудь в Калифорнии или Флориде (уж я насмотрелся видео и журналов — знаю, как это выглядит). В Санта-Монике, например, возле Голливуда. И рядом кинозвезда! Между прочим, моя Лена никаким звездам не уступит. Я сам — звезда экрана. Нет, не пойдет. Я — режиссер, продюсер. Вот! Я — миллионер-продюсер. Все от меня зависят, все передо мной заискивают, особенно кинозвезды. Колышут свои листья пальмы, кружится голова от всяких ароматов, в моем бассейне серебрится вода, а подальше белеет роскошная вилла. У дверей «мерседес». Нет, в Америке — «кадиллак»… Неужели есть где-то люди, которые так живут? Есть, конечно; в этих детективах, что теперь заполнили мои полки, в фильмах ведь не только гангстеры и частные сыщики действуют, но и целая куча всяких миллионеров, финансистов, биржевиков, аристократов, у них всех — виллы, яхты, «кадиллаки», личные самолеты…

Нет, я, конечно, не такой дурак, чтобы воображать, что каждый второй в Америке или в Англии миллионер или лорд. Я газеты читаю, телевидение смотрю и, между прочим, наши книги тоже читаю (хотя больше детективы). Но есть же вот такой мир, мир роскошных пальм, вилл и яхт?

Здесь, когда сидишь над морем, и кругом пальмы и разные южные цветы, а вдаль бежит эта серебряная дорожка, и рядом Лена, хочется думать о красивой жизни. Не той, над которой у нас принято подсмеиваться, а действительно красивой. Как в Калифорнии или Монте-Карло…

Ну, что ж, миллионером я, конечно, не стану, лордом тем более, а вот поездить по таким местам, пожить хоть недолго хотелось бы.

Вон отец ездит же. Правда, он говорит, что, кроме отеля и фирм, с которыми они ведут переговоры, ничего не видит. Но это уж от неумения жить. Я лично все бы успевал.

— Как хорошо, как пахнет, — щебечет у плеча Лена. — Я тебя люблю.

Она прерывает мои мечты. Ну и люби себе на здоровье! Только не влезай в мой шикарный мир. Потом думаю, а почему не влезать, она вполне в него вписывается, ей бы чуть побольше ума (только не слишком много). И вообще я привык к ней, наверное, тоже люблю. Здесь, под пальмами, у моря это я особенно чувствую. Что ж, она заслужила, чтобы я прихватил ее в свою мечту, в Майами. Но пока что мы в Мисхоре, и скоро я должен буду уезжать, моя путевка подходит к концу. Лене здесь жить еще полсрока. Мои мысли переносятся в Москву.

О, господи, опять придется крутиться между Ленкой и Натали. А что делать? Во-первых, с Натали мне приятно. Она, хоть и старше, но никогда этого почувствовать не дает, а главное — переводы. Том более, что у нее в этом мире куча всяких знакомств, и она обещала устроить меня переводить заграничные фильмы прямо в зал не то на студию, не то еще куда-то, я уверен, что справлюсь. А удовольствия сколько — эти фильмы ведь в кинотеатрах не идут, и за каждый сеанс — десять-пятнадцать рэ. Нет, Натали упускать нельзя.

Так, ну а чем я еще могу зарабатывать? Ребята из класса летом время не теряли, тоже занялись частнопредпринимательской деятельностью. Кто шпалы грузит, кто в пионерлагерь физкультурником подался. Левка чертежи делает, он мастак по этой части. Генка — на спасательной станции, у него второй разряд по плаванию. Девчонки тоже — многие в пионерлагеря, в детсады.

Ну, конечно, большинство отдыхает от долгого школьного пути, кейфует по домам отдыха, спортивным лагерям, подмосковным или дальним родственникам. Андрей серьезно готовится к армии. А чего к ней готовиться — побрей башку, засунь в баул бельишко — и «Прощанье славянки».

Нет, он чего-то там изучает, тренируется в самбо, мотается в военкомат. Больше всего он боится, вдруг его определит не в пограничники.

— Очень может быть, — рассуждаю невозмутимо, — пошлют, например, в оркестр, барабан таскать, ты парень здоровый. Или каскадером на студию Министерства обороны. А то, знаешь, я в «Советском экране» читал, на «Мосфильме» есть специальное конное подразделение, там конюхи — вот как нужны, солдаты-кавалеристы. Ты ведь на лошади ездишь?

— Пошел ты к черту, — ворчит, — для тебя смех. А мне без пограничной службы — хана. Эх, дурак я, надо было не домашнюю овчарку держать, а настоящую и с ней в военкомат явиться.

— А ты, — предлагаю, — явись с Акбаром. Пока разберутся, поздно назад отсылать.

Он только отмахивается.

Но время идет. И лето тихо катится под уклон.

Вернувшись в Москву, я приступаю к бурной деятельности.

Моя несравненная Натали устраивает мне грандиозную халтуру. Каждую пятницу я уезжаю в какой-то очень начальственный дом отдыха, где в тот же день, в субботу и воскресенье крутят заграничное кино, большей частью на английском, так что возвращаюсь оттуда в понедельник я с десяткой, а то и тридцаткой. При этом мы с Натали неплохо проводим там эти три дня — она останавливается у подруги. Подруга — тренер в пионерлагере того же ведомства, находящемся рядом. Ленке, когда она вернулась, я рассказываю о халтуре, по при этом с таинственным видом умалчиваю о том, что за дом и для кого он. Я даже вру ей, что меня засекретили, и намекаю, что фильмы там отнюдь не художественные, а специальные. Она верит. Она-то — да, а родители не очень, им не нравится, что я три дня в неделю не ночую дома. В конце концов я выпрашиваю у администратора положительный отзыв на мою работу и показываю его матери. Она в восторге. Про оплату я умалчиваю.

И тут мне приходит в голову новая мысль: а что, если из этого сделать профессию, из устных переводов? Навожу справки и выясняю, что есть такие учреждения, как «Импортфильм», «Экспортфильм». Там, оказывается, уйма работы: надо просматривать сотни лент, чтобы выбрать, какие купить, причем это делается не только у нас, но и в других странах, где есть представители этого «Импортфильма». Переводчики озвучивают наши фильмы на иностранных языках, выезжают на кинофестивали, всякие там банкеты бывают, сопровождать надо приезжих кинозвезд по Союзу и наших за границу. Открываются неограниченные возможности. Платят хорошо и… потом, общаешься с инопланетянами, у них можно кое-чего приобрести и им толкнуть. С умом, конечно. Тихонько.

Поговорю с отцом — наверняка у Внешторга с этими учреждениями есть связи.

Делюсь планами с Натали. Она, конечно, спокойно может работать премьер-министром. Голова! Одобряет полностью, но говорит:

— Все это прекрасно, Боб (Боб — это я), только ведь сначала надо кончить институт, без диплома, знай ты английский хоть как Шекспир, никто тебя никуда не возьмет, а за пять лет много воды утечет во всех этих экспорт-импорт.