Николай Автократов - Тайна профессора Макшеева

Таким образом, программа предстоящих опытов над термитными горелками была выработана.

Ранним сентябрьским утром Другов, Званцев и Ткеша, — Ваню оставили дома охранять квартиру, — сели в поезд, отправлявшийся в Клин. Кроме них, в вагоне сидело человек шесть, не больше. Инженер внимательно осмотрел их, но ничего подозрительного не нашел.

На всякий случай решили все же ехать до Клина, а потом обратным поездом в Подсолнечное, на озеро. Прибыв в Клин, отправились сначала в Музей П. И. Чайковского, осмотрели усадьбу и кабинет великого русского композитора и только потом сели в обратный поезд к Москве.

Было около четырех часов, когда наши друзья сошли на станции Подсолнечная. Три километра до озера без труда прошли пешком. Дорога шла через поселок, затем по насыпи через лесок к пристани. Народу встречали мало. Погода была тихая и теплая, хотя во всем чувствовалось приближение осени: поля были убраны, листва деревьев приобрела более темную окраску, на дорожках кое–где валялись желтые листья.

На пристани взяли две лодки: в одну сел профессор, — он должен был произвести вспышку лучей; в другую — Званцев и Ткеша с ружьем.

На средине озера Другов достал из чемодана небольшой деревянный круг, установил на нем одну из моделей термитной горелки и спустил круг на воду. Другая лодка в это время отплыла метров на двести. Ткеша и Званцев сидели на корме. Ткеша взял патрон и зарядил ружье. Остальные патроны и спички Званцев положил на нос лодки и заслонил их от действия лучей листом свинца. Когда все было готово, инженер поднял руку. Профессор, предварительно надевший темные предохранительные очки, зажег фитиль термитной горелки, отбросил спички от себя и отъехал немного в сторону. Термит зашипел, цилиндрик загорелся, лопнул, расплавленная масса растеклась по кружку и зажгла дерево. Вспышки не последовало. Опыт с другой моделью был также неудачен.

— Что за чертовщина? — бормотал Другов. — В чем тут дело? Экая неудача!

Лодки сблизились. Делать было нечего, и пришлось отправляться в Москву. На обратном пути в поезде все были сильно не в духе. Профессор ворчал:

— Ездили взад и вперед по железной дороге, а в Москву возвращаемся несолоно хлебавши!

— Зато были в Музее Чайковского, — съязвил Ткеша.

— Тсс! Здесь не место для разговоров, — остановил Званцев. — В Москве наговоримся.

Вечером на квартире Званцева установили причину неудачи: горелка оказалась недостаточно прочной. Нужно было заключить ее в огнеупорный стакан, а также увеличить слой вольфрама, покрывающего церий.

Для изготовления новой модели установили срок в пять дней.

В институте огнеупоров заказали стаканчик из смеси графита и окиси циркония. Такой состав должен был выдержать температуру до 3000 градусов. К установленному сроку были изготовлены два экземпляра термитных горелок нового образца. Ваня, несмотря на его протесты, вновь остался в Москве, так как все еще не вполне оправился, и компания поехала на озеро в прежнем составе. Весь маршрут был заново повторен: друзья еще раз посетили Музей Чайковского и закрепили полученные в прошлый раз сведения о биографии гениального композитора.

Пришли к озеру, взяли лодки и разместились в них таким же порядком, как и в прошлый раз. Однако, когда профессор зажег фитиль, эффект получился совсем иной. Термит зашипел, огнеупорный стакан быстро накалился до белого цвета, затем последовала вспышка, и на другой лодке Ткешино ружье выстрелило. Удар раскатился по воде, и эхо повторило его несколько раз.

Лодки сблизились. Профессор ликовал, Ткеша потирал рукой ушибленное ружьем плечо. Званцев снабдил профессора новым коробком спичек, так как старый воспламенился, и лодки разъехались на еще большую дистанцию для повторения опыта. Второй опыт удался также блестяще. Лодки направились к пристани. Другов первый вышел на землю; через минуту подплыли Званцев с Ткешей. Когда они поднялись на берег, их остановил рослый старик с седенькой бородой, в черной шинели, фуражке, с берданкой за плечами и с медной бляхой на груди, по всей видимости — сторож.

— Гражданин, — сказал он, — здесь не полагается охотиться, запретная зона… Объявление читали?

— Мы и не охотились, мы так просто стреляли.

— Это все единственно, и стрелять не разрешается. Пожалуйте в контору.

— Но позвольте! — возразил инженер. — Вы же видите, что у нас нет никакой дичи! Значит, мы не охотились. Стреляли просто… ну, хотели попробовать ружье.

— Это я уж не знаю. Раз стреляли — значит надо платить штраф. Пожалуйте в контору.

— Вы же понимаете, — вмешался профессор, — что они не охотились, да и стрелять‑то нечего было.

— Прошу вас, гражданин, не вмешиваться, — важно сказал сторож. — Я знаю правила и должен их отвести в контору. Там разберут.

— Тьфу ты! Словно истукан, — пробормотал профессор.

— Андрей Васильевич! Идите на станцию, а мы вас догоним. В крайнем случае заплатим штраф, — сказал инженер.

— Далеко до конторы‑то?

— Тут рядом.

Но контора оказалась не очень близко. Прошли с полкилометра лесом, потом по просеке, потом мимо пустующих дач, свернули в какой‑то переулок и, наконец, достигли старенькой дачи, у которой горел электрический фонарь.

Над калиткой на шестах была прибита вывеска:

Контора 1–80 участка

Клинского лесничества

Поднявшись по ветхим ступеням и пройдя через террасу, Званцев с Ткешей, конвоируемые сторожем, вошли в комнату. Она была почти пустой. Стол, стул, скамейка, на столе керосиновая лампа, телефон старой системы, чернильница и несколько книг — вот и все. За столом сидел дежурный в пальто, фуражке и перчатках, с коротко подстриженной бородкой.

— Что такое, Яценко? — спросил он сторожа.

— Такое, что задержал двух граждан. Охотились на озере и стреляли из этого ружья.

Дежурный поднял глаза на наших злополучных друзей.

— Охотиться здесь не разрешается! Везде имеются надписи. Сознательные граждане, а не понимаете. Раз запрещено охотиться, значит нельзя.

— Мы не охотились, мы даже не видели никакой дичи. Мы только пробовали ружье, — начал оправдываться Ткеша.

— Все равно… надо уплатить штраф двадцать пять рублей… Впрочем, ежели хотите, я позвоню в отделение…

Он взял телефонную трубку, вызвал отделение милиции и доложил о случившемся. Выслушав ответ, он положил трубку, помолчал и сказал:

— Вам придется немного подождать. Начальник отделения сам сейчас прибудет. Предъявите документы.

Званцев дал свой паспорт, а Ткеша студенческий билет. Дежурный посмотрел документы и спрятал их в стол.

— Простите, — сказал он, вставая, — но я должен подвергнуть вас личному обыску. — И прежде чем друзья опомнились, карманы их пиджаков и пальто были вывернуты и содержимое их очутилось на столе. Дежурный, быстро осмотрев бумажник Званцева, вернул его инженеру, точно так же, как и все остальное, кроме записной книжки. У Ткеши в кармане почти ничего не оказалось. Извинившись, дежурный сказал: