Юрий Карчевский - Схватка с чудовищами

Увидев мотоциклетное колесо с мотором и ручками, как у плуга, он спросил мужчину, стоявшего рядом:

— А это что за чудище?

— Садово-огородный трактор, — объяснил тот.

— Трактор? А как же им управлять?

— А вот так. Он едет, а ты за ним вприпрыжку.

— И какова же его скорость?

— Восемь километров в час. Иначе нет смысла в нем.

— И поспеваете за ним?

— Кто посильней, побегает часок. Слабый не угонится.

— Бежать, язык на плечо! — рассмеялся Хрущев. — И снова обратился к референту: — Обсудить на ближайшем бюро Обкома! Это же снаряд для тренировки спортсменов, а не трактор, призванный облегчить крестьянский труд! Хоть бы сообразили сиденье приделать к нему. Чем только думают и в конструкторских бюро, и на заводах!

Никита Сергеевич садился в машину, когда старушка, стоявшая невдалеке, взглянула на его живот, выпиравший из-под пиджака, сказала:

— А ты, Никита Сергеевич, раздобрел. Знать, харч неплохой у тебя.

— У вас в семье кто-нибудь работал в шахте?

— Нет, родимый, не довелось, — почувствовала себя неловко женщина. — Да ты не обижайся. Я ведь по-свойски.

— Мне пришлось потрудиться под землей. А потом работа сидячая, сами знаете, — объяснил Хрущев.

— Дай Бог тебе здоровьица.

К Буслаеву подошел оперативник из Коломенского горотдела.

— Филипенко в Захаровке, но где именно, установить пока не удалось, — тихо сказал он.

— Продолжайте его поиск, — приказал Антон. С этого момента он совсем потерял покой.

На одной из остановок в поле секретарь райкома партии сказал Хрущеву:

— Уж больно маломощные у нас колхозы, Никита Сергеевич.

— Что предлагаешь?

— Вот если бы укрупнить хозяйства. Из каждых трех сделать одно. Тогда бы мы не такие урожаи и удои давали…

Хрущев отвел его в сторону:

— Я тоже прихожу к такому выводу. В масштабах области, а потом и страны, разумеется. Но подобный эксперимент может разрешить только Политбюро и даже Пленум ЦК. Сейчас же не время выходить с этим. Надо выбрать момент, когда Сталин будет расположен к такому разговору и не отвергнет наши предложения. А пока — сформулируй предложение, исходящее от района, обоснуй его фактами, подкрепи цифрами, покажи перспективу. Я тебя поддержу.

Антона отвлек в это время комиссар Никиты Сергеевича, так что разговор партийных деятелей он слышал лишь краем уха. Подумал: и там свои сложности, если секретарь ЦК и МК должен подлаживаться под настроение генсека.

Кавалькада машин направлялась в колхоз, что на берегу Оки, как вдруг шофер сказал Хрущеву:

— Отсюда до моей деревни Захаровка рукой подать.

— Давно оттуда? — поинтересовался Хрущев.

— Да уж лет пять, как не был в ней.

— А как колхоз там, крепкий?

— Свояк пишет, был бы ничего, да председатели каждый год меняются.

— Отчего же так часто? — спросил Никита Сергеевич у секретаря райкома партии.

— Как-то не везет на руководителя, — безразлично ответил тот. — То пьяница, то растратчик попадается.

— Плохо знаете свои кадры! — упрекнул его Хрущев и скомандовал шоферу: — Поехали в Захаровку!

— Не по маршруту, Никита Сергеевич, — предостерег его прихрамывающий на левую ногу комиссар.

— Не положено отклоняться от маршрута, — разъяснил ему плотного сложения начальник охраны.

— Вы всегда делаете только то, что положено, дозволено, разрешено? — строго посмотрел на того и другого Хрущев. В своем решении он был непреклонен. Подтвердил приказание: — Выруливай на Захаровку!

Антон Буслаев всерьез встревожился.

— В Захаровке, возможно, находится Филипенко, разрабатываемый горотделом по линии «Т», — предупредил он начальника охраны. — Вот его фотография. — Не позволив чинить в отношении Филипенко произвол, он тем самым принял на себя колоссальную единоличную ответственность за возможные последствия. То, что тот до сих пор не обнаружен, вселяло беспокойство.

— Я могу оставить фото у себя? — спросил начальник охраны. — Покажу своим ребятам. Может, где попадется на глаза.

— Да, разумеется.

Когда подъезжали к Захаровке, уже смеркалось. Но это не помешало вездесущей деревенской детворе увидеть кавалькаду машин узнать Хрущева, и они тут же понеслись оповещать об этом и старых, и малых.

В правлении колхоза, несмотря на поздний час, собрались не только те, кто стоял у руля хозяйства, но и бригадиры, звеньевые, немало было рядовых колхозников. Все скамьи были заняты, стояли в проходах, вдоль стен.

Слово держал председатель колхоза. Начал он, что называется, с сотворения мира. Много приводил цифр и по урожаю, и по удоям молока и заготовке мяса.

— Скажите лучше, как живут колхозники, сколько получают на трудодень, — прервал докладчика Хрущев.

— Как живут? Хорошо живут, Никита Сергеевич. Под руководством райкома партии. А будем жить еще лучше. К этому у нас есть все возможности, и мы их задействуем.

Хрущев оглядел публику. По ее настроению понял, что она недовольна сообщением, сделанным председателем.

— Есть желающие дополнить, возможно, поспорить с председателем? Высказывайтесь без оглядки на него. Чтобы понять, что происходит, нам всем нужна правда. Прошу. Можно с места говорить.

Одновременно поднялось несколько рук. Хрущев дал возможность высказаться каждому. Внимательно слушал. Иногда вставлял реплики. В выступлениях было много критики и даже обвинений в адрес членов правления и председателя колхоза. «На трудодень крохи получаем, а они о себе пекутся, жиреют. Что б им подавиться! Колхозник же для них — быдло. А не будь колхозника, кто же ваше богатство вам нарастит?» — спросила одна женщина. Многие ей зааплодировали.

Буслаев стоял у стены, где находился стол президиума. Оттуда все у него были как на ладошке, и все же он тщательно вглядывался в лица мужчин в надежде обнаружить Филипенко, если он тоже здесь.

Итоги встречи подвел Никита Сергеевич.

— Я проехал по ряду колхозов района. Встречал и хорошее, и плохое. Кто-то не так сено хранит, кукурузу неумеючи сеет. Ваше же хозяйство и сравнить не с чем. Вместо подъема оно пришло в запустенье. В результате упадка и колхозникам плохо живется. Из опыта своего скажу вам: все зависит и упирается в руководство колхозом. Я ваш колхоз возьму себе на заметку. Думаю, что и секретарь райкома партии должен извлечь из всего, что здесь говорилось, серьезные уроки.

Вытерев платком вспотевший лоб, он продолжал:

— У вас, товарищи, все имеется для того, чтобы работа спорилась. Умеренный климат, прекрасные почвы, достаточно влаги. Вы же все это не используете. Лодырям потакаете. Пьянство развели. Хищения процветают. Отсюда и урожаи низкие. За продуктами в Москву ездите! Стыд и срам! Я, как вы знаете, работал на Украине. Разве сравнить ваши условия с теми, которые у украинского колхозника! У вас ткни оглоблю в землю, яблоня вырастет. У них же яблоню посадишь, дуга произрастет.