Юрий Карчевский - Схватка с чудовищами

— Я теоретизирую. И даже допускаю, что надобность в спецслужбах отпадет в случае, если отомрет государство. И тоже теоретически. А как бы хотелось жить без вражды, без войн. Тогда Лодейзен не имел бы морального права поступить с тобой так. Разведчики разных стран должны уважать друг в друге профессионалов, а кое в чем и содействовать успеху. Есть и такое, над чем можно работать сообща: наркотики, терроризм, мафия. Ну а сейчас, поскольку Лодейзен создал для нас проблему, мне предстоит решать твою судьбу.

Антон представил себе, что его посадят в самолет и отправят в Союз, а там начнут разбираться. Перспектива не из приятных. Значит, резидент мне не верит, решил он.

— Я убежден, что в этой экстремальной ситуации, когда над тобой висела угроза насильственного психотропного воздействия, иначе ты поступить не мог. Попытку перевербовки тебя иностранной спецслужбой, как и подобает разведчику, использовал в целях собственной безопасности, не раскрывая своей принадлежности к службе внешней разведки.

— Спасибо. Но теперь я все равно известен спецслужбам стран НАТО, — с горечью произнес Буслаев.

— Так ведь мы в своей стране тоже знаем разведчиков этих государств. Однако они работают. Разведчик — не иголка в стоге сена. Контрразведка довольно быстро его вычисляет и устанавливает. Важно не попадаться и чтобы агентура оставалась вне подозрений. А это уже — мастерство каждого из нас.

— И тем не менее.

— Постой! Может быть, ими так было задумано: встать на твоем пути и тем самым выбить тебя из рабочей колеи?

— Тогда они слишком дорого заплатили за это, заложив Сысоева и двух высокопоставленных московских агентов, — возразил Антон.

— Да, нелогично…

— Помните, как один из руководящих товарищей по фиктивным документам поехал в Америку инспектировать резидентуру?

— Ну как же! — оживился резидент. — Уже на следующий день пребывания там его машину обступили специально подкупленные молодчики из НТС и выкрикивали по-русски его настоящую фамилию! Мосжечкин! Мосжечкин! Мосжечкин! Пришлось обратным рейсом возвращаться в Москву.

— Но как же узнали о нем?

— Оказывается, еще на стадии оформления визы его опознал по фотокарточке Носенко.

— Вот этой детали я не знал…

— Тебе что, предлагали поехать в загранкомандировку по документам на другое лицо?

— Предчувствие возможной встречи с Лодейзеном меня подталкивало к этому. Но я отказался от этого варианта.

— Мой опыт говорит, что это способно лишь усугубить положение разведчика, использующего легальные возможности. Так вот о твоей дальнейшей судьбе, Антон. Возможны варианты. — Оганесян загибал пальцы. — Вариант первый — возвращение в Союз и работа в Центральном аппарате. Вариант второй — перевод в другую страну немецкого языка. Скажем, в Австрию, в Швейцарию. Вариант третий — остаешься в Германии. Посмотрим, как будут реагировать на это в «Отряде-Р», а главное, в германской контрразведке.

— Вам виднее, Ованес Акопович. У вас богатый опыт.

— Но давай порассуждаем. Выдворить иностранного разведчика из страны пребывания кто может? Только МИД Германии. Спецслужба третьей страны после твоего обещания разоблачить Лодейзена и Бартлоу вряд ли станет будировать этот вопрос перед немецкими властями.

— Логично. Тогда скандал на весь мир. Не пойдут они на это. Но поймут ли нас с вами в ПГУ?

Резидент подошел к окну, постоял в раздумье.

— Вот что. Изложи все, что произошло с тобой, в рапорте на мое имя. И второе — составь текст шифровки на имя генерала Дорофеева. Отрази факты и мое мотивированное предложение оставить тебя на работе в Германии. Последнее слово в подобных вопросах — за Москвой. Обычно разведчика отзывают домой.

— Что же может заставить генерала не поддержать ваше предложение? Разве что перестраховка.

— Как что? Начнет разбираться, и выяснится, что Лодейзен пошел на провокацию вскоре после твоего визита в логово НТС к Капустину. Возможно, тогда Лодейзен и Бартлоу и решили разыграть твою карту: либо заставить работать на них, либо убрать с пути. Решится ли генерал после этого разделить с нами ответственность за дальнейшее?

Мысленно Антон благодарил резидента за доверие и участие. Но как действительно отнесется к этому генерал? Примет ли он во внимание, что в наших руках находится материал, способный публично предостеречь руководство «Отряда-P» от безумного шага?

— Разрешите приступить к делу? — спросил Буслаев.

— Иди. Но сначала доложи, как складываются отношения с Кейлебом.

— Я написал рапорт на его вербовку. Потом доложу вам.

— Полагаешь, он согласится?

— Сейчас самый подходящий момент для вербовки.

— А если Кейлеб все же провокатор?

— Но ведь информация его подтвердилась полностью.

— И все-таки… Укажи в рапорте пути возможного нашего отступления. А заодно и место, где будет происходить вербовочный разговор. Организуем усиленное контрнаблюдение. — Резидент вернулся к прежнему разговору: — Да! И запроси, пожалуйста, Центр, чтобы срочно прислали ксерокопии показаний осужденных агентов Лодейзена. Они должны быть у нас под рукой.

«Что ждет меня? — старался представить себе Антон, завершив работу над шифротелеграммой. — Раб Случая?.. Раб Судьбы?..» Преждевременно возвращаться в Москву не хотелось. Боевая работа «в поле» его больше привлекала, нежели «перекладывание с места на место бумажек» в центральном аппарате. Да и дел здесь остается непочатый край. Одни из них требуют дальнейшего развития, другие — завершения с хорошими перспективами.

Спустя два дня пришел ответ из Москвы за подписью Начальника Первого главного управления: «Буслаева благодарю за находчивость, стойкость и мужество. Представляю его к очередному званию подполковника и к правительственной награде. С предложением резидента о продолжении его работы в Германии согласен при условии соблюдения максимума предосторожности. Материалы, компрометирующие Лодейзена, высылаем ближайшей почтой».

…Елена могла бы устроиться врачом санчасти, но ее опередила жена 1-го секретаря. Занималась с детьми, читала статьи немецких медиков, чтобы не отстать в профессии. Но главным предметом ее беспокойства и заботы был все-таки муж. Недоумевала, когда поздние приходы домой он объяснял работой. Иногда ей даже казалось, что он проводит время с другой женщиной. И однажды выговорила ему это.

— Будем ревновать? — резко спросил Антон.

— Но пойми и меня, родной. Сижу в четырех стенах, будто птица в клетке.

— Успокойся, наконец! Беспочвенные придирки могут не только омрачить наши отношения, но и привести к неприятным последствиям.

— Что ты имеешь в виду? — встрепенулась Елена.