Юрий Стукалин - Евангелие от Чаквапи

— Ты давно из Москвы?

— Я окончил МАИ пять лет назад, — Хорхе задумчиво вздохнул. — Часто вспоминаю это время. Очень уж красивы русские девушки. Арбат иногда снится. Я подрабатывал там — исполнял народную колумбийскую музыку.

— На дудочке что ли играл? — Ник доел свою пайку и теперь проявлял активный интерес к судьбе бывшего московского студента.

— На флейте, — поправил его Хорхе и перевел взгляд на мое распухшее запястье, вокруг которого уже начали кружить несколько толстых зеленых мух. — Покажи рану.

Он внимательно осмотрел ее, порылся в рюкзаке и достал небольшую аптечку.

— Здесь с такими ранами следует быть предельно осторожным, — сказал он, обрабатывая запястье раствором из маленького пластикового тюбика. — Легко получить заражение крови.

Действовал Хорхе быстро и профессионально. Перебинтовав рану, он велел снять рубашку, достал шприц, уже наполненный лекарственным раствором, и вколол иглу мне в плечо.

— У тебя не рюкзак, а скатерть-самобранка, — пробормотал я, застегивая пуговицы. — Там есть все, что ни пожелаешь?

Летчик улыбнулся:

— Там еще небольшая палатка и ракетница, — и заметив вопросительный взгляд Ника, добавил. — Наши обязательно вышлют группу коммандос на поиски экипажа, тогда ракетница и пригодится.

— Может, не стоит в таком случае удаляться от вертолета?

— Все погибли, только мне повезло — выбросило на мягкие ветви. А найдут нас по моему аварийному радиомаяку.

— Что произошло в лагере ФАРК?

— Повстанцев оказалось больше, чем сообщала разведка, и наше командование, — он с горечью усмехнулся, — как часто случается, не ожидало этого. Жаль, погибло много хороших бойцов.

Ник, внимательно слушая разговор, попытался улечься поудобнее, но Хорхе покачал головой:

— Нам надо двигаться дальше. Нельзя терять время.

Теперь мы бежали по болотистой местности с редкими деревьями, стволы которых покрывал толстый слой мха и плесени. Под ногами хлюпала грязь, распространяя гнилостный, терпкий запах. Местами поблескивали лужи, и мы огибали их, опасаясь, что они могут оказаться неожиданно глубокими. Рубашки взмокли, и тучи витавшей повсюду мошкары и всевозможных насекомых, привлеченные запахом пота, теперь накидывались на нас, кусая, попадая в рот и глаза. Укусы некоторых были весьма болезненными, но мы старались не замечать их.

Мы неслись сломя голову, разбрызгивая грязь, перепрыгивая с кочки на кочку, спотыкаясь и падая в зловонную жижу. Временами, встревоженные поднятым шумом, разворачивали свои кольца гревшиеся на кочках змеи и уползали прочь, извиваясь среди травы и кустов. Впереди едва различимо виднелись холмы, поросшие буйной растительностью, и Хорхе стремился быстрее добраться до них — заболоченный участок хорошо просматривался издали, и нас могли заметить.

Воздух в джунглях горячий и невероятно влажный, и это одна из самых серьезных проблем, с которыми сталкивается попавший в них человек. Полчаса путешествия быстрым шагом по этой жаркой духоте выматывают гораздо сильнее, чем четырехчасовой переход по родным российским лесам. Когда я первый раз оказался в джунглях, не прошло и полутора часов, как навалившаяся усталость вынудила меня устроить привал. Сразу полезли мысли о преждевременно нагрянувшей старости, но индейцы объяснили, что так происходит со всеми из-за очень высокой влажности. Организм быстро теряет влагу и обезвоживается. Следует дышать только носом, потому что при дыхании через рот расходуется больше жидкости и, соответственно, человек быстрее устает, но пересилить себя порой бывает крайне трудно. Особенно если приходится бежать. Когда температура воздуха выше температуры тела, организм, чтобы охладиться, выделяет внутреннее тепло через пот. Но если помимо жары, наличествует еще и большая влажность воздуха, как это происходит в тропических джунглях, воздух не вбирает в себя излучаемое телом тепло. Пот ручьями стекает по телу, но из-за влажности не испаряется, и тело не охлаждается. В результате происходит обезвоживание и внутренний перегрев, что называется тепловым истощением, и может привести к летальному исходу.

Измотанные, перепачканные в грязи и покусанные мошкарой, мы еле передвигали ноги, но не останавливались, пока не оказались у подножия ближайшего холма. Теперь предстояло лезть вверх, но сил на это уже не оставалось.

— Хорхе, я больше не могу, — простонал Ник и упал, сминая высокую траву.

— Он прав, — кивнул я. — Мы не ели два дня, спали в яме, были биты. Нам надо отдохнуть.

Летчик сочувственно оглядел нас и, соглашаясь, снял рюкзак, бросив его на землю.

— Хорошо, — сказал он. — Вы посидите здесь в зарослях, а я скоро вернусь. Надо что-то делать с вашими лицами.

Кожа действительно страшно зудела от укусов. Больше всех пострадал Ник. Его лицо распухло, глаза заплыли, превратившись в узкие азиатские щелочки. Он смотрел на меня через них и, казалось, вот-вот должен был сказать: «Здластвуйте! Я плиехал из Вьетнама!» Глядя на него, я подумал, что если так пойдет дальше, бегство от преследователей для бедняги станет затруднительным.

Хорхе скрылся в чаще, Ник расчесал лицо, закрыл глаза и моментально заснул, а я впервые после бегства из лагеря ФАРК получил возможность заглянуть в сумку, отобранную у убитого бандита. Я надеялся обнаружить там сухой паек, флягу с водой или какие-нибудь другие полезные в нашей непростой ситуации вещи, но помимо пергамента, положенного туда мной, в сумке оказались лишь томик незабвенного Владимира Ильича Ленина в мягком переплете на испанском языке, пластмассовая расческа с обломанными зубцами и затертый порнографический журнал трехлетней давности. Книга и журнал были пробиты пулей. «Библиофил хренов», — выругался я, складывая весь этот мусор под кусты. Более бесполезный набор вещей для непредвиденной прогулки по джунглям придумать было сложно.

Я развернул пергамент — небольшой лист, сантиметров пятнадцать на тридцать. Пуля пробила его в двух местах, оставив дыры размером в рублевую монету. На нем была грубо нарисована незамысловатая карта, под которой аккуратным почерком выведены слова на староиспанском. Карта представляла линию, нижним пунктом которой был кружок с подписью « Мехико », а верхним — гора, на вершине которой изображен маяк. Странным образом маяк располагался на территории, обозначенной, как « Жаркая песчаная пустыня ». Между обеими конечными пунктами красовалась надпись — « Кровожадное племя айюмов ». Вот и вся карта. Рассмотрев ее, я начал разбирать витиеватые буквы — всего несколько строк: « Божественной волей ниспосланное через меня Рыцарям Второго Пришествия богатство для целей Великих найди. В заваленной камнями пещере, что в скале, сокрыто оно, и вершина скалы той похожа на маяк. Скала находится… » Дальше стояли цифры, обозначающие широту, и… дыра от пули на месте обозначения долготы.