Виктор Пшеничников - Восемь минут тревоги

Апраксин тычком погасил окурок о гранитный скол, дал солдатам команду хорошенько обследовать прилегающую к утесу местность, и когда убедился, что осмотр тоже ничего не прояснил, приказал Лыгареву передать на заставу: поиск прекратить, заслон снять. На недоуменный вопрос Невьянова о нарушителе Апраксин четко, не колеблясь, ответил: нарушитель погиб в болоте, а для того, чтобы поднять утопленника, необходимо дополнительное снаряжение и люди, которыми он, Апраксин, в данный момент не располагает.

— Отставить команду «прекратить поиск»! — сердито грохнул Невьянов. Затем потребовал у начальника заставы: — Дайте точные координаты своего местонахождения.

Координаты были предельно просты: утес в начале болота. Невьянов не стал расспрашивать подробней, сказал коротко, решительно:

— Ждите меня. Выезжаю.

Больше всего в этот нескладный вечер Апраксину не хотелось встречаться с Невьяновым, хотя с момента их знакомства пролетело не так уж много времени, за которое они успели обменяться едва ли десятком фраз. В чем тут крылась загадка, Апраксин вряд ли бы смог объяснить. Но перед ним опять предстала по-прежнему неразгаданная укоризненная полуулыбка Невьянова, да снова перед глазами навязчиво возникла, белея грубыми рубцами, старая рана под левой лопаткой уже немолодого офицера…

Долго ждать им не пришлось — подполковник Невьянов вскоре прибыл к подножию холма. Он хотя и был достаточно информирован о ходе поиска, поскольку доклады поступали к нему регулярно, тем не менее неожиданно для Апраксина потребовал от начальника заставы подробного отчета: где именно, в какое время и при каких обстоятельствах были обнаружены следы нарушителя, каким маршрутом двигался, где исчез… Апраксин, удивляясь в душе переменам, происшедшим с медлительным на первый взгляд Невьяновым, без запинки обрисовал путь, проделанный тревожной группой, по минутам, словно на оперативном совещании, расписал саму организацию поиска и действия тревожной группы.

Невьянов молча выслушал доклад, потом хмыкнул, укоризненно сказал своим маловыразительным голосом:

— Действия в основном правильные. Одобряю. А вот участка своей заставы ты, Апраксин, не знаешь.

В ответ на неприкрытое недовольство, недоумение и мимолетную обиду Апраксина подполковник сказал тоном, не терпящим возражений:

— Да-да, не знаешь… Ну, теперь-то что об этом!.. Поздно критиковать.

Оглянувшись на зловонное болото, распространявшее вокруг сырость и смрад, Невьянов решительно сказал:

— Не будем терять время. Едем, товарищ лейтенант! Водитель, разворачивайте машину.

Ехали молча. Уязвленный Апраксин и понятия не имел, что затевал этот непонятный Невьянов. Но глухая досада, в ответ на упрек старшего офицера заполнившая душу, не проходила, а наоборот, мучила словами оправдания.

— Какова протяженность твоего болота, знаешь? — первым нарушил молчание Невьянов, внешне вполне миролюбиво, будто разговор шел о вещах обыденных, малоинтересных.

— Знаю, — однословно ответил Апраксин. Невьянов ждал, и лейтенанту волей-неволей пришлось пояснить: — Оно оканчивается глубоко в тылу. С боков к нему не подступиться — топь. Один у нарушителя путь — через утес.

— Один, говоришь?.. Хм! Поворачивайте на тыловую дорогу, — вдруг приказал Невьянов шоферу.

Апраксин терялся в догадках, но задавать вопросы не спешил. Пусть он и допустил в чем-то просчет — у кого их не бывает! — но настанет минута, когда Невьянов сам убедится, что тоже был неправ. Настанет…

Когда достигли противоположного края болота, сумерки почти укрыли землю, соединив ее сплошной темнотой с небом. Шофер тревожной группы уловил и понял молчаливый жест подполковника, в нужном месте остановил машину.

— Так, — сказал Невьянов, близоруко щурясь на циферблат часов со светящимися капельками фосфора. — В нашем распоряжении еще около получаса. Вполне достаточно. Закурим, лейтенант?

Мягкая нотка в подобревшем голосе Невьянова сразу заставила забыть возникшую было обиду. Да и не умел лейтенант долго держать зло, отходил легко, как дитя.

А Невьянов между тем достал из кармана кителя простенькие сигареты с фильтром, одну молча протянул Апраксину, другую взял сам, щелкнул крошечной зажигалкой и как ни в чем не бывало закурил, шлепая губами, словно пробовал дым на вкус…

Решив, что настала подходящая минута, Апраксин обратился к направленцу:

— Товарищ подполковник, разрешите вопрос?

Невьянов коротко хохотнул, похлопал Апраксина по плечу:

— Потом вопросы, лейтенант, потом. Даст бог, еще успеем наговориться.

Примерно через полчаса тревожная группа, заняв ту позицию, которую заранее наметил солдатам Невьянов, лицом к лицу столкнулась с выбредавшим из воды нарушителем границы. Обессиленный тяжелым переходом, незнакомец ничего не успел понять, как чуть ли не в грудь ему уперлись вороненые стволы автоматов.

С двух сторон в упор осветили его фонарями — мокрого, грязного, дико поводившего глазами с одного пограничника на другого. И тут Невьянов вздохнул, отчетливо сказал нарушителю:

— Ах, Джамал, говорил же тебе, что мы еще встретимся! Вот и довелось. Это сколько же лет-то прошло!.. Да, старый ты уже стал, не то, что прежде, руки-то вон как дрожат. Поизносился ты, Джамал, поистерся малость. А все, понимаешь, неймется. Чего ты забыл на нашей земле? На что надеялся?

Апраксин был удивлен безмерно. Вот теперь он действительно ничего не понимал. И тогда Невьянов засмеялся — впервые за весь день, раскатисто, с удовольствием. Сказал:

— Признайся, лейтенант, не поверил, когда я сказал, что не знаешь участка заставы… Ты в машине об этом хотел спросить? Я угадал? Ясно, что не поверил, чего там. Здесь когда-то была гать, верно я говорю, Джамал? Контрабандисты денег на нее не пожалели — рассчитывали, что пользоваться будут долго. И ведь как хитро настлали, упрятали под водой, кто бы догадался! А все-таки взяли мы их тогда почти всех, мало кто уцелел. Ну, и наших, конечно, полегло…

Невьянов сломил прутик, ткнул им в воду, нащупал гать. Прут ушел в глубину почти на полметра.

— Она, та самая. Ишь как просела. Видать, засосало болото, она и так лежала не на виду. Давно это было, мало кто знает о гати, даже на картах не осталось пометки… Однако, гляди-ка ты, помнят…

Невьянов неуклюже потоптался на пружинящей моховой подстилке, выбирая местечко посуше, где вода не доставала сапог. Пососал потухшую сигарету. Апраксин смотрел на него не отрываясь.

— А ведь тогда он в спину мне саданул, Джамал. Памятку оставил… — Невьянов круто развернулся к нарушителю границы. — Да только выжил ведь я, Джамал, я не мог умереть, пока тебя по земле носило. Не мог. Вот и встретились, понимаешь… Ну, ведите его ребята. А тебе, лейтенант, так скажу: я тогда был моложе, ну вот вроде тебя. И тоже, как ты, в начальниках заставы. Здесь и принял крещение. Выходит, теперь мы с тобой побратимы.