Эдгар Берроуз - Тарзан - приёмыш обезьяны

— Профессор! — перебил мистер Филандер ледяным тоном. — Наступает момент, когда терпение уже становится преступлением, а желание оскорбить облекается в мантию добродетели. Вы обвиняете меня в трусости. Вы намекаете, будто вы бежали только для того, чтобы догнать меня, а не для того, чтобы спастись от когтей льва. Берегитесь, профессор! Я человек, впавший в отчаяние. Даже червяк и тот, раздраженный долгим терпеливым страданием, поднимает свою голову.

— Тише, тише, мистер Филандер, — успокаивал его профессор, — вы забываетесь.

Они молчали в продолжении нескольких минут.

Лев под ними нервно шагал взад и вперед. Третье существо на дереве было скрыто густой тенью, ствола. Оно тоже молчало, неподвижное, как изваяние.

— Вы подняли меня на дерево как раз вовремя, — сказал наконец профессор. — Мне надо поблагодарить вас. Вы спасли мне жизнь.

— Но я не поднимал вас на дерево, профессор! — возразил мистер Филандер. — О, господи! Возбуждение той минуты почти заставило меня забыть, что и меня самого подняла сюда какая-то посторонняя сила. Кто-нибудь или что-нибудь находится с нами вместе здесь, на этом дереве!

— Э… — протянул профессор. — Вполне ли достоверно ваше утверждение?

— Как нельзя более достоверно, профессор, — ответил мистер Филандер. — И,— добавил он, — я думаю, нам следует поблагодарить это третье лицо. Оно, быть может, сидит сейчас рядом с вами, профессор.

— Э! Что это такое? Боже мой, дорогой Филандер, ой, ой! — воскликнул профессор Портер, осторожно подвигаясь ближе к своему другу, ибо обезьяний приемыш решил, что Нума достаточно долго рыскает под деревом, и потому поднял голову к небу, и в ушах перепуганных стариков раздался страшный предупреждающий крик антропоидов.

Оба приятеля, дрожа, прижимались друг к другу на своем ненадежном месте. Они увидели, что лев в беспокойстве замер, когда крик, замораживающий кровь, поразил его слух, затем быстро скользнул в джунгли и мгновенно пропал из виду.

— Даже лев и тот дрожит, — шепнул мистер Филандер.

— В высшей степени замечательно, в высшей степени замечательно! — пробормотал профессор, отчаянно хватаясь за соседа, чтобы восстановить равновесие, которое потерял от страха. К несчастью для обоих, центр равновесия был нарушен, так что понадобился лишь незначительный толчок профессора Портера, чтобы столкнуть с ветки преданного секретаря.

Одно мгновение они еще пытались удержаться, и вдруг с общим жалобным криком полетели головами вниз, крепко сцепившись в отчаянном объятии.

Прошло несколько минут. Они боялись пошевелиться, так как оба были уверены, что любая попытка обнаружит у них множество переломов и вывихов и всякое передвижение окажется невозможным.

Наконец профессор Портер попытался двинуть одной ногой. К его удивлению, нога повиновалась, как и прежде. Тогда он согнул другую ногу и снова вытянул ее.

— В высшей степени замечательно, в высшей степени замечательно! — пробормотал он.

— Слава богу, профессор, — горячо шепнул его секретарь, — вы, значит, живы?

— Тише, мистер Филандер, тише, — предостерег его профессор, — я еще доподлинно этого не знаю.

С бесконечными предосторожностями профессор Портер рискнул согнуть правую руку: о счастье, — она была невредима! Еле дыша, он махнул левой рукой над своим распростертым телом — и рука махала!

— В высшей степени замечательно, в высшей степени замечательно! — повторил он.

— Кому вы сигнализируете, профессор? — спросил мистер Филандер возбужденным тоном.

Профессор Портер не снизошел до ответа на такой ребяческий вопрос. Он осторожно приподнял с земли голову и закачал ею взад и вперед.

— В высшей степени замечательно, — чуть слышно шепнул он. — И она осталась цела!

Мистер Филандер лежал неподвижно, он не осмеливался сделать такую попытку. Как можно, в самом деле, двигаться, когда руки и ноги и спина— все сломано?

Один глаз у него был залеплен мягкой глиной, другой, скосившись, устремился на странные вращательные движения профессора Портера.

— Какая жалость, — промолвил вполголоса мистер Филандер, — сотрясение мозга вызвало в нем полную умственную аберрацию! Действительно, очень, очень грустно! Особенно для такого еще молодого человека!

Профессор Портер лёг на живот и осторожно выгнул спину, пока не стал похож на огромного кота, стоящего, перед лающей собакой. Затем он сел и начал сёбя со всех сторон ощупывать.

— Все на месте! — воскликнул он. — В высшей степени замечательно!

Он встал и, бросив неодобрительный взгляд на все еще распростертую фигуру мистера Самюэля Т. Филандера, сказал: — Я думаю, мой друг, сейчас совсем не время валяться! Нужно вставать и действовать.

Мистер Филандер стер глину с глаза и уставился на профессора Портера с безмолвным бешенством. Затем он попытался встать, и вряд ли человек мог быть более изумлен, чем он, потому что его усилия немедленно увенчались полнейшим успехом.

Он все еще был преисполнен бешенства, вызванного жестоким и несправедливым замечанием профессора Портера, и готовился едко возразить ему, но взгляд его упал на странную фигуру, стоявшую в нескольких шагах и внимательно их рассматривавшую. Профессор Портер поднял свой блестящий шелковистый цилиндр, заботливо почистил его рукавом пальто и надел на голову, и вдруг заметил, что мистер Филандер указывает на что-то позади него. Он обернулся и увидел неподвижно стоявшего перед ним гиганта, почти нагого, не будь на нем набедренной повязки и нескольких металлических украшений на руках и ногах.

— Добрый вечер, милостивый государь! — сказал профессор и поднял шляпу.

В ответ гигант сделал приглашающий жест и направился в сторону берега, откуда они только что пришли.

— Думаю, что было бы разумно следовать за ним, — сказал мистер Филандер.

— Постойте! — возразил профессор, — вы же сами недавно представили мне весьма логические аргументы для подтверждения вашей теории о том, что лагерь лежит к югу от нас. Я сперва относился скептически, но, в конце концов, вы меня убедили, и потому теперь я положительно утверждаю, что мы должны идти на юг, чтобы добраться до наших друзей. И потому я буду продолжать идти на юг.

— Но, профессор Портер, возможно, что этот человек знает местность лучше, чем вы илр я. Он, видимо, туземец, уроженец этого края. Попробуем, по крайней мере, последовать за ним.

— Нет, мистер Филандер, — повторил профессор, — я человек, которого трудно убедить, но если я уже убедился в чем-либо, то мое решение остается неизменным. Я пойду в прежнем направлении, хотя бы мне пришлось обойти кругом весь Черный Континент, чтобы достигнуть цели.