Эдгар Берроуз - Тарзан - приёмыш обезьяны

— Нет, — ответил мистер Филандер, — самый маленький, найденный в колыбели, был скелетом обезьяны-антропоида.

— Благодарю вас, — сказал Тарзан.

В автомобиле, ехавшем впереди, Джен Портер лихорадочно обдумывала свое положение. Она поняла намерения Тарзана, когда он попросил позволения сказать ей несколько слов, и знала, что должна быть готова дать ему ответ. Он не такой человек, от которого можно было отделаться кое-как. И вдруг эта мысль вызвала в ней удивление, и она засомневалась, не боится ли она его на самом деле?

А могла ли она любить того, кого боялась?

Она понимала очарование, овладевшее ею в глубине далеких джунглей, но здесь, в прозаичном Висконсине, не могло быть такой сказочной любви. И безупречно одетый молодой француз не будил в ней первобытную женщину, как тот лесной бог.

Любила ли она его? Этого она сама теперь не знала.

Она украдкой взглянула на Клейтона. Вот человек, воспитанный в той же среде и обстановке, в которых была воспитана она, человек с таким общественным положением и культурой, которые она была приучена считать главной основой для подходящего брака. Неужели ее чутье не указывало на этого английского джентльмена? Ведь его любовь была такой, какую ищет всякая цивилизованная женщина, думая о своем будущем муже…

Могла ли она полюбить Клейтона? Она не видела причины, по которой не могла бы. Джен Портер не была по природе существом холодно-рассудочным, но воспитание, обстановка и наследственность — все совместно научили ее рассчитывать наперед даже в сердечных делах.

То, что она была так безумно увлечена силой молодого гиганта, когда его большие руки обнимали ее в далеких африканских джунглях и сегодня в лесу Висконсина, могло, как ей начинало казаться, быть приписано только временному возврату к прототипу, к психологическому отклику первобытной женщины, таившейся в ней, на зов первобытного мужчины.

Если он никогда больше не коснется ее, рассуждала она, она не почувствует к нему влечения. А в таком случае она, значит, не любит его. Это было не более, как временная галлюцинация, вызванная возбуждением и физическим контактом, но, если бы она вышла за Тарзана замуж, то все очарование притупилось бы в совместной жизни.

Она опять взглянула на Клейтона. Он был красив и был джентльменом с головы до ног. Таким мужем она могла бы очень гордиться!

И в это время он заговорил. Минутой раньше или минутой позже — и три жизни пошли бы совершенно иначе, но судьба вмешалась и подсказала Клейтону психологический момент.

— Теперь вы свободны, Джен, — заявил он. — Скажите «да», и я посвящу всю свою жизнь, чтобы сделать вас счастливой.

— Да, — шепнула она.

В тот же вечер в зале для ожидающих на станции Тарзану удалось застать Джен Портер одну.

— Теперь вы свободны, Джен, — заявил он, — и я прошел сквозь века, из далекого и туманного прошлого, из логовища первобытного человека, чтобы требовать вас себе по праву: ради вас я сделался цивилизованным человеком, ради вас я переправился через океан и материки, ради вас я сделаюсь таким, каким вы захотите! Я могу дать вам счастье, Джен, в той жизни, которую вы знаете и которую любите. Выйдете вы за меня замуж?

Что она наделала! Оттого что испугалась возможности уступить зову этого гиганта, она сожгла за собой все мосты и от страха совершить жизненную ошибку допустила ошибку еще более ужасающую!

И тогда она сказала ему все, сказала ему всю правду, слово в слово, не пытаясь обелить себя или оправдать свой поступок.

— Что же нам делать? — спросил он. — Вы признались, что любите меня. Вы знаете, что я люблю вас, но я не знаю этики общества, которою вы руководствуетесь. Оставляю решение вопроса в ваших руках, потому что вы лучше понимаете, что может устроить ваше благополучие.

— Я не могу отказать ему, Тарзан! — заявила она. — Он тоже любит меня, и он хороший человек. Я никогда не смогу взглянуть в лицо ни вам, ни другому честному человеку, если я откажу Клейтону.

В это время вошли в комнату остальные, и Тарзан отошел к окошку. Но он, ничего не замечал. Перед его глазами неотступно стояла залитая солнцем лужайка, окаймленная спутанной массой роскошных тропических растений, над ней колебалась листва могучих дерев, а над всем этим сверкала лазурь экваториального неба.

Мысли его прервал приход станционного служащего, который спросил, нет ли тут джентльмена по имени Тарзан.

— Я — мосье Тарзан, — сказал обезьяна-человек.

— Вам депеша из Парижа, пересланная из Балтиморы.

Тарзан взял конверт и вскрыл его. Депеша была от д’Арно. В ней значилось:

«Отпечатки пальцев доказывают, что вы Грэйсток. Поздравляю. Д’Арно».

Когда Тарзан прочел телеграмму, вошел Клейтон и направился к нему с протянутой рукой, Тарзан смотрел на него.

Вот человек, который носит титул Тарзана, владеет его поместьями! Он женится на женщине, которую любит Тарзан и которая любит Тарзана. Одно лишь слово его перевернет жизнь этого человека: Оно отнимет у него титул, отнимет поместья и замки, оно отнимет их также и у Джен Портер.

— Знаете ли, старина? — взволнованно сказал Клейтон. — Я все еще не имел случая поблагодарить вас за то, что вы для нас сделали. Вы только тем и занимались, что спасали нам жизнь и в Африке и здесь. Страшно рад, что вы сюда приехали. Мы должны поближе познакомиться. Знаете ли, я часто думал о вас и о замечательных обстоятельствах нашего знакомства. Хотелось бы мне спросить вас, если позволите, каким образом, черт возьми, попали вы в те далекие страшные джунгли?

— Я там родился, — спокойно ответил Тарзан. — Моя мать была обезьяна и, само собой разумеется, не могла мне многого объяснить. Отца своего я никогда не знал.

Неосторожная наша обмолвка в «Анонсе» о том, что некоторые подписчики выражают сомнение в необходимости продолжения «Тарзана» в будущем году, вызвала бурю протеста. В сентябре редакцию захлестнул поток писем. Несмотря на разницу их стиля — от вежливых просьб: «…нам бы очень хотелось увидеть на страницах журнала продолжение серии романов о Тарзане», до «непарламентских» выражений: «Кто вам сказал, что ему не нужен «Тарзан», плюньте ему в лицо и за меня тоже, даже два раза» и угроз не подписываться на журнал в случае прекращения публикации, — наши читатели с нетерпением ждут новых встреч с повелителем джунглей.

Пришло всего два письма, авторы которых не то чтобы совсем против «Тарзана», — они опасаются, что он может значительно потеснить другие интересные произведения. И в этом, конечно, есть свой резон, учитывая объем нашего журнала.