Александр Конторович - Пока светит солнце

– Немцы!

Опять?!

Кричавший не ошибся – на холмах снова замаячили силуэты танков и, хорошо различимые в бинокль, фигурки пехотинцев.

Так… а с момента первой атаки прошло не так уж и много времени. Видать, кого-то там приперло…

Но танки и пехота, маячившие на холмах, вперед продвигались очень медленно. Больше это было похоже на какую-то странную демонстрацию. Вести огонь из винтовок? Несерьёзно, да и патронов недостаточно. Из пушек?

Раскрывая их местоположение (а на новые позиции их уже должны были перекатить) врагу? Да и эффект от такой стрельбы будет, мягко говоря, сомнительным.

Перебегая вдоль окопов, Ракутин ещё и ещё раз пытался понять – кого бомбили немцы? Да, по окопам прошлись – но, в основном, пулеметным огнем. Зенитчиков, ясен пень, тоже не обделили – они у штурмовиков уже давно, как кость в горле, сидят. Отбомбились и по бронетехнике, где-то даже и удачно. Во всяком случае, броневик двигаться уже не мог. Хотя стрелять ещё был способен.

Вот и пушки – обе целы. А где Горяев?

– К ручью убежал, товарищ капитан. Прихватил с собою трех бойцов и убежал. Сказал, что скоро назад будет.

А зачем он туда побежал?

Ох, не нравится мне всё это…

Х-р-р-р…

Бух!

– Ложись!

Опять налет! На этот раз – артиллерийский.

Орудия немцев стреляли неторопливо, словно задавшись целью положить по снаряду в каждый двор. Они методично обкладывали разрывами не только линию окопов, но и весь пристанционный поселок. А вот на станцию – ни один снаряд не упал.

И это было странно.

Можно понять желание фашистов вспахать снарядами оборону. Подавить пушки, наконец. Но в прошлый раз они били и по станции, а сейчас – нет. Почему? Что изменилось?

Но одного они достигли совершенно однозначно – все сидели по своим укрытиям и никуда не высовывались. Только изредка бросая взгляд на немецкие цепи, капитан каждый раз убеждался – стоят. И никуда не идут.

Стоп!

Пошли… в смысле – пехота пошла. Аккурат в тот самый овражек, куда он сам и прикидывал. Значит, они накапливаются перед атакой – там их наши пушки не достанут. Но ведь и их танки там не пройдут – склоны достаточно крутые. С их стороны – так точно не проехать. А борта и корму они нам не подставят, ученые уже.

И сколько их туда пошло?

Рота… да, нет – больше.

– Товарищ сержант!

– Да, товарищ командир? – обернулся к нему наводчик сорокапятки.

– Овражек видишь?

– Вон тот?

– Его.

– Вижу, товарищ капитан.

– Можешь туда вкатить пару-тройку осколочных?

– На дно? У нас же не гаубица, товарищ капитан…

– Не надо – на дно! Хоть на склон, чтобы разрыв виден был, можешь попасть?

– Это-то запросто!

Гах!

Выстрел пушки был почти неслышен, разрывы снарядов его перекрывали. Да и не особо заметен – стреляли-то из-за куста, скрывавшего орудие от глаз вражеских наблюдателей.

Снаряд лег достаточно успешно – всплеск разрыва был заметен очень даже хорошо.

Пах!

И шарик красной ракеты вытянулся в сторону овражка.

Ещё один.

И ещё.

Сигнал минометчикам.

Чуть заметно шевельнулись ветки кустов, стоящих в глубине немецких позиций. Не слишком далеко, но овражек с этого места неплохо просматривался.

Первые же мины, легшие поблизости от накапливающейся для броска пехоты, опрокинули сразу нескольких человек. И пошло…

Крутоватый склон оврага не являлся серьёзным препятствием для того, кто спускался в него с немецкой стороны. Всё же человек спускался вниз. А вот для того, кто захотел бы подняться… условия были уже не слишком хорошими. С учетом падающих мин – так и вовсе неприятными. Выбегать же из него в сторону русских, по более пологому склону, означало попасть под их пулеметный огонь.

И пехота залегла.

Самое неприятное в этом случае заключалось в том, что даже для того, чтобы сообщить об обстреле – надо было как-то выбраться из оврага. Со стороны же звуки разрывов вполне объяснялись артиллерийским огнем не слишком умных русских артиллеристов, открывшим огонь из пушек, в тщетной попытке предотвратить накапливание пехоты у себя перед фронтом.

Понятное дело, что терпеть такое положение дел никто долго не собирался. Ввиду того, что неоднократные попытки послать связных к командованию окончились неудачно (те просто никуда не дошли – так и остались лежать на простреливаемом склоне), командовавший пехотой офицер приказал выйти солдатам из оврага и атаковать предполагаемую позицию вражеских минометчиков. Таковая обнаружилась достаточно быстро – минометные выстрелы сильно раскачивали ветки близлежащих кустов.

Кратчайшим путем для атаки был склон оврага, обращенный в сторону места, где укрылись минометчики. Правда, пришлось проделать этот путь под обстрелом – из кустов ударил ещё и пулемет…

Позиции русских были немедленно обозначены ракетами. Безрезультатно – видимо, командир батареи не понял – для чего вести огонь по кустам в своем тылу? Но ракеты взлетели повторно, и уже через несколько минут в кустах громыхнули разрывы снарядов. А уж после этого пошла в бой и пехота.

Лейтенант Клаус Бонне раздвинул рукою почерневшие от близких разрывов ветки. Опаленные огнем взрыва листочки свернулись в трубочки, и ничто уже не закрывало более позиций минометчиков.

– Это всё? – произнес он, окидывая взглядом крохотный пятачок, на котором лежали тела убитых красноармейцев. – Они все здесь?

– Да, герр лейтенант! – отозвался худощавый унтер-офицер с вытянутым лицом. – Все – четверо минометчиков и трое пулеметчиков. Никто не ушел – вон тот рыжий отстреливался, даже будучи раненым!

– Фанатики… – покачал головою офицер. – На что они надеялись? Отсюда же невозможно уйти – кругом открытое поле!

– Осмелюсь доложить, герр лейтенант – русские, похоже, и не собирались уходить. Стреляли до последнего патрона! Ну… почти до последнего.

– Глупо! – пожал плечами лейтенант. – Но, как бы то ни было – а атаку они нам сорвали, не могу этого не отметить! Теперь, пока перегруппируемся, да эвакуируем раненых… полчаса жизни своим товарищам они подарили!

Ну да.

И забрали с собою на тот свет около трех десятков только убитыми, не считая раненых. А тех – тоже хватало.

Покусывая губы, Ракутин мерил шагами огневые. На периодически падающие вокруг снаряды, он уже не обращал особенного внимания – тем более, что падали они в основном на правом фланге и в тылу. Немцы вели беспокоящий огонь.

Это-то он понимал! Не понимал другого – чего именно они хотят этим достичь? Снести с лица земли весь поселок?

Можно. А смысл?

В домах никого нет – все попрятались в щели и окопы. Благо что зенитчики успели их тут нарыть во множестве. В них они хранили боезапас, которого уже не так-то много и осталось.