Георгий Брянцев - Тайные тропы

— В деревню думаем податься, здесь опасно. Каждый смотрит косо — того и гляди, из-за угла ухлопают.

— Думаете, в деревне безопаснее?

— Все потише…

В дверях показалась Матрена Силантьевна с периной. Не поздоровавшись с Ожогиным, она прикрикнула на мужа:

— Хватит балясы точить! Укладывай!

Тряскин вновь завозился у подводы. Никита Родионович прошел в квартиру Изволина.

Денис Макарович выслушал Ожогина с волнением.

— Вот новость! Как же так? Я ведь все по-другому представлял себе, — сокрушенно качая головой, сказал старик: — придут наши, соберемся все вместе, как одна семья… И вот на тебе… Германия — не родная сторона, там человеку пропасть легче иголки, там ни помочь, ни посоветовать некому.

— Пропасть не пропадем, как-нибудь продержимся, — ответил с грустью в голосе Ожогин и попросил связать его с «Грозным».

— Да, это правильно. — Изволин улыбнулся, встал и потянулся к вешалке за кепкой. — Ты вот что: посиди-ка тут, а я схожу. Жди… Или нет, иди домой, а я сообщу сам. Может, проститься придется… Расстанемся ведь не на один день.

Ожогин и Денис Макарович вышли вместе. Подвода Тряскиных уже отъехала. Около ворот валялись сковорода и разбитая банка из-под варенья.

Изволин свернул за угол и торопливо зашагал по узенькому переулку.

— Ну что? — Андрей бросился к Никите Родионовичу, нагнав его у дверей дома.

Ожогин вздохнул:

— Пока ничего.

— Как ничего?

— Денис Макарович попытается увидеть «Грозного». Никита Родионович понимал состояние друга. Сейчас, когда подходили к городу родные, советские войска, когда приближался час радостной встречи, одна мысль о поездке в Германию вызывала протест. Зачем оставаться с врагами, видеть ежеминутно их отвратительные лица, слышать их речь…

Андрей опустился на стул и стал распаковывать почти уложенный чемодан.

— Ты что? — удивился Никита Родионович.

— Не едем, — решительно ответил Андрей. — «Грозный», нет сомнения, предложит остаться. Какой смысл в этой поездке?

Андрей вынимал из чемодана вещи и раскладывал их на столе.

— Напрасно ты это делаешь, — сказал Никита Родионович. — Может зайти кто-нибудь от Юргенса или он сам. Увидев, что мы не собираемся, каждый сделает опасный для нас вывод.

Андрей согласился:

— Да, пожалуй верно… Для виду надо уложить.

Никита Родионович объяснил, что при любом положении они должны быть готовы к отъезду, только куда — пока что неизвестно.

Друзья принялись за дальнейшую укладку вещей. В четыре часа все было упаковано, завязано. Обедали молча, все время прислушиваясь к шагам на улице.

Часы пробили пять, потом шесть…

Денис Макарович не появлялся. Андрей не отходил от окна.

— Что такое? — уже много раз спрашивал он. — Почему не идет Изволин?

Никита Родионович курил папиросу за папиросой.

Наконец Изволин появился. Он вошел пасмурный, растерянный. Друзья с тревогой смотрели, как он, сняв кепку, медленно пристраивает ее на спинку стула и вытирает пот с лица.

— Ну, ребятки дорогие, простимся! — сказал Денис Макарович дрогнувшим голосом и шагнул к застывшему от удивления Андрею. — Ехать надо.

— Кто сказал? — спросил сухо Грязнов.

— «Грозный» и Большая земля, — ответил Изволин и взял Андрея за руку. — Вашей поездке придают большое значение.

Андрей отвернулся и отошел к окну. Денис Макарович покачал головой:

— Знаю, Андрюша, что тяжело, но ничего не поделаешь… Долг выше сердца… надо ехать.

Изволин опустился на диван рядом с Ожогиным:

— Иди к «Грозному», он тебя ждет. Сам найдешь дорогу?

— Найду.

— А теперь попрощаемся… Желаю счастья… — Старик поднялся с дивана, обнял Никиту Родионовича и крепко его поцеловал.

Потом подошел к Андрею.

Андрей опустил голову, плечи его вздрогнули, и он почти упал на грудь Изволину.

— Крепись, сынок… Все будет хорошо… Трудное уже позади…

Соблюдая все меры предосторожности, Никита Родионович попал наконец в дом «Грозного».

«Грозный» встретил его сам у дверей и, взяв под руку, ввел в квартиру. Ни жены, ни дочери дома не было.

— В моем распоряжении десять минут, — сказал он. — Садитесь.

Сели, как и в прошлый раз, у стола, друг против друга.

Хотя день еще не окончился, у «Грозного» был вид утомленного человека.

— Изволин сообщил вам решение? — спросил «Грозный».

— Да.

— Поэтому возьмите вот это. — «Грозный» подал маленький листок бумаги. — Здесь подробные условия связи. Проштудируйте их, запомните наизусть, а бумажку уничтожьте. — Он встал.

Никита Родионович последовал его примеру.

— Прошу не забывать то о чем я уже говорил вам, — продолжал «Грозный». — Поведение разведчика определяется заданием, которое ему дается. Большая земля не ждет от вас ни формирования отрядов, ни диверсионных актов. Ваша задача — сохранить себя, все увидеть, все услышать и, если представится возможность, обо всем сообщать. Вы останетесь людьми германской военной разведки и выполните все, что она от вас потребует. А теперь дайте мне вашу руку. — И он крепко пожал руку Никите Родионовичу. — Передайте мой привет вашему другу товарищу Грязнову. Желаю победы!

… Ожогин и Грязнов с трудом попали на вокзал. Он был обнесен тремя рядами колючей проволоки; в тех местах, где были оставлены проходы, творилось нечто невообразимое.

Автоматчики, стоявшие рядами, не в силах были сдержать напор озлобленных солдат, которые теснили охрану и рвались в проход. Когда один из автоматчиков дал предупредительный выстрел в воздух, послышались ругательства, и через несколько мгновений автоматчик повис на проволоке.

Толпа ворвалась на вокзал, запрудила территорию станции. Лезли в товарные вагоны, на крыши. В несколько минут все составы были сплошь облеплены людьми.

Друзья прошли на перрон последними и принялись за поиски Юргенса. Только через полчаса удалось заметить его массивную фигуру. Юргенс спорил о чем-то с комендантом, энергично жестикулируя. Друзья подошли ближе и поздоровались.

— Мне нужно знать, какой состав пойдет первым, чтобы к нему прицепить специальный вагон, — говорил Юргенс.

— Тут все специальные, — отвечал комендант. — А какой состав пойдет первым, сказать не могу. Видите, что делается?

— В этом виновны вы, комендант, — жестко сказал Юргенс. — На вашем месте следовало…

— Бросьте читать мне нотации! — оборвал его комендант. — Мне и без них тошно.

— Хорошо, — сдерживая гнев, произнес Юргенс. — Скажите тогда, к какому составу прицепить мой вагон?

— Цепляйтесь к любому! — И, окруженный десятком автоматчиков, комендант быстро удалился.

Несколько секунд Юргенс стоял в нерешительности, а потом объявил друзьям:

— Ждите меня на этом месте, я возвращусь через полчаса, — и ушел.