Георгий Брянцев - Тайные тропы

— Я переговорю с ним сам, — ответил Раджими. — Вы напишите ему несколько слов, чтобы он понял, с кем имеет дело.

— Сейчас?

— Да, сейчас.

Раджими выдвинул ящик стола, вынул из него несколько листков чистой бумаги, положил перед Ожогиным и подал ему автоматическую ручку.

Не раздумывая, Никита Родионович написал:

«Дорогой друг! Податель сего — мой близкий товарищ. Он обратится к тебе с просьбой. Сделай для него все возможное и зависящее от тебя так, как бы ты сделал это для меня. Н. Р.».

Раджими пробежал глазами записку:

— Он поймет, что значат эти две буквы?

— Безусловно, — заверил Никита Родионович. Раджими удивился, узнав, что Грязнов находится в Москве. Он считал, что Грязнов здесь и может быть использован на работе.

— Он здесь и не собирался быть, — пояснил Никита Родионович. — Грязнов родом с Урала.

— Правильно, я упустил это из виду, — заметил Раджими. — Ну что же, обойдемся и без него. С ним свяжутся другие. А о том, что должно касаться лично вас, мы поговорим в следующую встречу. Приходите прямо сюда. Найдете?

— Думаю, что найду.

— Над дверями у меня вывеска. Поблизости парикмахерских нет. Только проходите через двор, в мастерской могут быть клиенты. Дверь в эту комнату я оставлю открытой.

Раджими назвал число, время встречи и попросил не опаздывать.

…Вечерело. Узенькая улица была одинока. Никита Родионович шел не торопясь, вглядываясь в слепые стены домов, запоминая ориентиры, чтобы найти дом Раджими в следующий раз. Вывеска, разваленный дувал, три тополя, водопроводная колонка, рынок — все это надо было запечатлеть в памяти.

Солнце, затянутое густой дымкой, потускнело. Оно походило на желто-красную луну, и на него можно было смотреть не щурясь.

Увидев издали машину, Никита Родионович прибавил шагу.

«А что, если попытаться самому заговорить с Абдукаримом? — мелькнула мысль. — Неужели он вечно молчит?»

Ожогин сел в машину рядом с шофером.

— Говорят, что когда солнце при заходе в облаках, то погода переменится? — обратился он к Абдукариму.

Шофер молчал.

— Как называется улица, по которой мы едем? — немного спустя снова заговорил Никита Родионович.

— Не знаю, — угрюмо отозвался Абдукарим. Поверить, что шофер такси не знает названия улицы, Никита Родионович не мог. Заговорить с шофером так и не удалось.

Недалеко от дома Абдукарим его высадил.

Телефон Шарафова не ответил. Не ответил раз, другой, третий…

Никита Родионович беспокоился. Приближался день новой встречи с Раджими, а Шарафов отсутствовал. Саткынбай также не показывался.

Возникла мысль навестить Саткынбая на его квартире, но это было бы опрометчиво, могло насторожить врага. Да и чем Никита Родионович оправдал бы свой визит?

За несколько часов до встречи с Раджими, во второй половине дня, в ответ на очередной звонок к Шарафову в телефонной трубке послышался знакомый голос майора. У Никиты Родионовича вырвался вздох облегчения. Он решительно отказался от обеда, который приготовила Антонина, и поспешил на свидание с Шарафовым.

Шарафов подъехал сам к заранее условленному месту на «газике», усадил Никиту Родионовича рядом и предложил поехать за город.

Оказывается, Раджими был известен майору.

— Это старый, квалифицированный проводник контрабандистов, набивший себе руку на «черной тропе», — сказал Шарафов. — Из его кличек можно составить целый словарь мусульманских имен и фамилий. Раджими — выходец из Ирана, долго жил в Самарканде. До революции отец его имел мануфактурный магазин и был одновременно мусульманским священнослужителем. Раджими неоднократно переходил границу, сопровождая контрабандистов, вновь появлялся в Туркестане, дважды судился и отбывал наказание. Но арестовывать Раджими преждевременно: надо выявить его сообщников… Между прочим, Раджими именно то лицо, ради которого Саткынбай покидал вас на десять минут, когда вы были его гостем.

Майор замолчал, вглядываясь в расстилающуюся перед ним дорогу.

Мелькали высокие дувалы, закрывающие чистые узбекские дворики, утопающие в зелени, проплывали хлопковые поля, вырастали и мгновенно исчезали за поворотами дороги новостройки.

Никита Родионович обратил внимание Шарафова, что машина Абдукарима ходит под разными номерными знаками. Майор был и об этом осведомлен.

— Дом Раджими представляет для нас определенный интерес, — сказал он. — Его надо тщательно обследовать, и желательно сегодня.

— Если представится возможность? — спросил Ожогин.

— Полагаю, что представится.

— Под возможностью надо понимать то, что я останусь в доме Раджими один? — уточнил Никита Родионович.

— Ну конечно. А если это случится, к вам на помощь придет мой работник. Он назовет себя капитаном Кедровым.

Больше к этой теме не возвращались. Отъехав от города километров двадцать, Шарафов повел машину обратно.

Заговорили о перспективах развития народного хозяйства республики. Шарафов воодушевился. Он был в курсе строительства колхозной электростанции, над которой шефствовал его коллектив. Знал, сколько семей и из каких областей добровольно выехали на покорение Голодной Степи; был осведомлен, с какими трудностями сталкиваются строители новой железной дороги, пересекающей пустыню; мог сказать, какие полезные ископаемые открыты в республике; называл цифры добычи угля, плавки металла; рассказывал об оригинальной конструкции хлопкоуборочной машины, ее мощности, времени, затрачиваемом на ее выпуск.

— Эх, и разбогатеет скоро наша республика! Хотя она и сейчас не бедна, — говорил Шарафов. — Все у нас есть: машины, металл, текстиль, уголь, нефть, газ — все… Я уже не говорю о хлопке: по хлопку мы были и будем на первом месте… — Он смолк на минуту, как бы собираясь с мыслями, и продолжал: — Скрывать нечего: в годы войны трудновато было. И сейчас еще не совсем легко, но уже начинаем разворачиваться вширь и вглубь. Лучше всего убеждать примерами и фактами, словами теперь никого не удивишь… Вон, смотрите сюда. — Шарафов показал вперед. — Колхозная агрономическая лаборатория. Несколько дней назад открыли. Еще недавно колхозники могли только мечтать об этом. — Он сбавил скорость машины, вглядываясь в светлое здание, окруженное клумбами ярких цветов, а потом заговорил опять: — И ведь не только у нас дело идет на подъем. Послушайте, что говорят товарищи, побывавшие на правах гостей в странах народной демократии. Сердце радуется! Наши друзья так окрепли, что за короткий срок обогнали многих западных соседей. Вот что значит превосходство идеологии!

Машина въехала в город. Расставаясь, майор предупредил Ожогина:

— Постарайтесь прийти к Раджими минут на десять раньше.