Людмила Корнилова - Тени забытых земель

— Предполагается, что мы уже все обдумали… — отозвался отец Маркус, перебирая четки. — Жаль, что на встречу с… некими представителями разумных обитателей Запретных земель я не смогу пойти вместе с вами.

— Мне тоже хочется надеяться, что они разумные… — пробурчал дядя Эдвард.

— И все-таки я могу…

— Не можете! — дядюшка поднял руку. В этом послании нам ясно дали понять: должны подойти только двое, граф Лиранский и его племянник. Вы уж извините меня, святой отец, но если бы вы даже беспрестанно твердили, что желаете пойти на эту встречу, то я бы вам отказал, несмотря на ваш сан и мое огромное к вам уважение. Отец Маркус, в отличие от вас мой племянник и я — мы оба защищены от магии нагов, и я не перестаю благодарить за это брата Якуба, мир праху его! Если бы не эти простые медные кольца, из которых он сумел изготовить защитные артефакты, то вряд ли мы сумели бы вернуться из Запретных земель. У вас же, отец-настоятель, к моему великому сожалению, нет подобного оберега, так что велика опасность того, что и на вас будет оказана попытка подавления воли и полного подчинения чужим приказам. Еще раз прошу прощения, но у меня нет ни малейшего желания впоследствии оказаться перед Церковным Советом и долго убеждать их, что не смог удержать вас от столь опрометчивого шага.

— Но брат Андреас…

— Мой племянник уже достаточно пришел в себя, чтоб адекватно реагировать на происходящее, да и брат Фабиус уже поставил его на ноги. Так ведь, дорогой Адриан?

Молодому послушнику осталось лишь согласно кивнуть головой. Когда его недавно срочно позвали в кабинет отца Маркуса, он и предположить не мог, что ему снова нужно будет шагнуть за ворота, ведущие в Запретные земли.

— Дядя, вы думаете, что одним из переговорщиков будет Нарла?

— Уверен. Более того: она явно желает с тобой пообщаться, а иначе зачем указывать в том письме наши с тобой имена? Зная женщин, могу предположить, что нагиня тебя убить готова, причем будет рада сделать это своими руками. Конечно, будь на то моя воля, то ты бы носа не высунул за пределы монастыря, только вот сейчас выбирать не приходится — в этой бумажонке сказано, что переговоры будут вести только с нами обоими. Что ж, пока стоит пойти навстречу этим требованиям…

Вновь поднялась кованая железная решетка, отделяющая мир людей от Запретных земель, и дядя с племянником ступили на зеленый луг, начинающийся сразу же за монастырскими воротами, и постепенно переходящий в кустарник, а затем сменяющийся лесными зарослями. Конечно, всего лишь несколько дней назад именно здесь беглецы даже не шли, а с боем пробивались к воротам монастыря, но Андреас все происходящее тогда помнил лишь урывками, и уж тем более в то время он не смотрел на землю. Сейчас же молодой человек невольно обратил внимание на то, какая здесь мягкая и яркая трава, совсем не цепляющаяся за ноги, когда идешь по ней. Непонятно отчего, но этот луг производил светлое и радостное впечатление, и хотелось бесконечно долго идти по яркому изумрудному ковру. Невольно вспомнилось, как совсем недавно их маленький отряд пробирался (а кое-где и продирался) сквозь густые лесные заросли, с трудом выдирая ноги из жесткой болотной травы, а сквозь переплетенные кроны деревьев почти не пробивался солнечный свет… Надо же какая разница!

— Слышь, дорогой племянник, а тут сплошная благодать! — дядюшка вдыхал воздух полной грудью. — Идти здесь — одно удовольствие, за спиной — монастырь, над головой голубое небо без единого облачка… Отсюда не кажется страшным даже тот лес, из которого мы едва унесли ноги!

— Дядя Эдвард, ты почему палку не взял? Идти было бы куда легче… — Андреас знал, что у дядюшки по-прежнему весьма ощутимо болит нога, однако сейчас граф шел, всего лишь чуточку прихрамывая. Да и свою сломанную руку он снял с перевязи, и толстый слой бинтов вместе шиной был скрыт в длинных рукавах одеяния дяди Эдварда.

— Буду я еще всяким змеюкам свою немощь показывать! — ухмыльнулся дядюшка. — Пусть считают, что я покинул эти негостеприимные места целым и невредимым. Кстати, тебе, племянничек, тоже довольно далеко до полного выздоровления.

Верно: заживающие раны все еще болели, да и при ходьбе давали о себе знать ноющей болью. Однако оба — и дядя, и племянник держались так, что с первого взгляда и не подумаешь, что они еще совсем недавно были серьезно ранены.

— Так, встанем здесь… — дядюшка остановился едва ли не посередине луга. — Самое то: и от стен монастыря, и от полосы кустарника расстояние примерно одинаковое.

— Интересно, когда покажутся наши собеседники?

— Прежде всего, дорогой племянник, тебе не помешает знать: они торопиться не будут. Для начала постараются взять нас измором. Не сомневайся, что из тех кустов на нас сейчас смотрит множество глаз, и это не только сатиры. Думаю, что наги выжидают, и подойдут к нам через полчаса-час. Дольше нас вряд ли заставят ждать — все же по истечении часа от указанного времени встречи мы можем решить, что никаких переговоров не будет, и покинем это место, а хвостатым все же надо знать о наших планах.

— Своеобразный способ ведения переговоров.

— Какой есть. Когда твой собеседник нервничает, то меньше следит за собой и более податлив. К тому же эти змеюки считают себя хозяевами положения, а нас постараются изобразить в роли просителей, а с такими попрошайками и вести себя нужно соответствующим образом.

Дядюшка оказался прав: прошло три четверти часа, прежде чем из кустов показались двое. Ну, то, что одной из этих двоих была Нарла — этого и следовало ожидать, но вот то, что ее спутником был наг — это было весьма неожиданно. Похоже, хвостатые решили, будто пришло время чуть ли не в открытую объявить о своем присутствии в этом мире, а заодно и показать себя во всей красе. Знают ведь, гады ползучие, что сейчас на них из монастыря смотрят все, у кого только есть такая возможность! Как видно, хвостатые решили открыть карты. А уж драгоценностей на обоих нагах навешано столько, что у увидевших эту красоту просто глаза разбегаются! Как видно, количество дорогих вещиц в мире нагов было чем-то вроде указания своего социального статуса.

Подошедшая Нарла смотрела холодно, да и наг не проявлял никаких эмоций, что, впрочем, вполне естественно для этих созданий. Однако Андреас, сам не зная отчего, больше смотрел не на Нарлу, а на подошедшего нага, вернее, на удивительную расцветку его хвоста, где самым причудливым образом переплелись петли, пятна и разводы серо-желто-коричневого цвета. Н-да, в опавших осенних листьях такой хвост настолько сольется с окружающей местностью, что заметить его будет практически невозможно…

Легкое покашливание дяди Эдварда дало понять Андреасу, что он слишком засмотрелся на кое-какие детали, не имеющие отношения к делу, и несколько отвлекся от главной задачи. Похоже, что Нарла, поняв, что бывший жених смотрит не столько на нее, сколько на сопровождающего ее нага, стала злиться — из глаз, того и гляди, искры посыплются.