Андре Лори - Искатели золота

Вдруг все проснулись, разбуженные страшным толчком, таким ужасным и неожиданным, что все пассажиры повскакали с постелей в рубашках, босиком и, ощупью схватив одежду, высыпали из кают бледные и испуганные при тусклом свете электрических ночников, горевших в общей зале.

Издали, с носа, где находились пассажиры третьего класса, раздавались крики, стоны, отчаянные мольбы о помощи…

В несколько секунд все выскочили на палубу, как река, прорвавшая плотину.

Все поняли, что произошла катастрофа, но какова она и откуда?

Сплошной туман еще более усиливал мучительное чувство опасности. Звали один другого, натыкались друг на друга, не узнавали никого; напрасно вопрошали тени, мелькавшие в тумане, что случилось; никто ничего не понимал. Только раздавался громкий и отрывистый голос капитана. Все потеряли голову. Но каждый чувствовал, что с «Дюрансом» случилась беда: судно остановилось и сильно накренилось набок.

— Колетта!.. Генрих!.. Жерар!.. Александр!.. — повторяла мадам Массей в отчаянии. — Будем вместе, ради Бога!.. Колетта, где ты?..

— Я здесь, мама, около вас!.. Остальные где? Где папа?.. Братья где?..

— Позови их!.. Давай звать вместе!.. Мартина, где вы?

— Я здесь, барыня… Э! барин!.. барин!.. Жерар!.. Генрих!

Подобные этим, крики несчастных женщин раздавались со всех сторон, но оставались без ответа. Озабоченные матросы бегали, не обращая внимания на мольбы просящих объяснить причину катастрофы.

Вдруг раздался сильный взрыв. То с адским шумом лопнул паровой котел, после чего послышалось зловещее шипение пенящейся воды, столбы искр сыпались на палубу, покрывая ее кусками железа и обломками дерева, меди и — о, ужас! — частями человеческих тел, падающих окровавленными к ногам обезумевших пассажиров, столпившихся, как стадо баранов.

Взрывом парового котла снесло часть палубы. После невообразимого вопля, последовавшего за взрывом, наступило ужасающее молчание; женщины падали без чувств, другие выли как дикие звери.

И вдруг все оставшиеся в живых почувствовали, что от них отрывается какое-то постороннее тело, врезавшееся в бок судна.

Послышался сердитый голос капитана:

— На нас наскочило другое судно!.. Подлецы! Они бросают нас на произвол судьбы!

Это предположение подтвердилось появлением с правой стороны громады парохода, который, отодвинувшись задним ходом, пошел вперед как ни в чем ни бывало и исчез в тумане. С палубы «Дюранса» послышались проклятия. Разъяренная толпа как один человек ринулась к правому борту, взывая, умоляя, проклиная корабль-призрак: даже силуэта его нельзя было рассмотреть в эту ужасную ночь. В эту минуту страшный крик довел всех до апогея отчаяния:

— Мы тонем!.. Все лодки спустить в море!.. Рупор капитана гремел с верхушки мостика:

— Мужчин поставить к левому борту! Женщины и дети спустятся в лодки первыми!.. Стрелять в того, кто посмеет не соблюсти очереди!..

Среди стонов и криков отодвинутой толпы началась неприятная церемония. Офицеры, доктор Ломонд, господин Массей, Генрих и многие пассажиры защищали собой проход к лодке. Несколько фонарей, наскоро зажженных, освещали тусклым красноватым пламенем эту толпу, ошалевшую от страха; всем хотелось сойти разом. Стоило необыкновенных усилий, чтобы перенести сперва женщин и детей в лодки, качающиеся теперь внизу, так далеко, почти незаметные, — около судна.

Раздавались отчаянные возгласы; свист пара, зловещий шум снастей, падающих на палубу, смешивались с плачем и стонами.

Сильные руки схватили мадам Массей: ее сейчас спустят в одну из шлюпок, там осталось еще одно место. Слышится ее крик, раздирающий душу:

— Колетта! дочь моя!.. Не разлучайте нас!.. — умоляет несчастная мать. — Помогите!.. Дитя мое!..

Ее голос замолкает… Колетта в слезах остается на палубе. Но вот и ее схватывают, уносят и кладут, как сверток, в другую лодку, наполненную наполовину… О! если бы это была та лодка, в которую опустили ее мать! Она зовет, умоляет всех, кто с ней; но бедняжка получает в ответ только слезы и такие же мольбы.

Пассажиров продолжают спускать. Подняв туда, наверх, свои глаза, полные слез, она мельком при слабом мерцании света видит лицо Генриха, бледное и решительное; он держит револьвер. Мрачная процедура продолжается; сейчас все женщины и дети будут спасены, но вдруг среди них хочет броситься обезумевший мужчина и, невзирая на защиту, занять одно из первых мест; он объясняет с пеной у рта, что ему необходимо пройти, что от этого зависит его жизнь… он хочет оттолкнуть одну бедную женщину с двумя детьми на руках, очередь которой настала… Раздался выстрел, и жалкий трус падает с размозженной головой… Этот пример восстанавливает порядок.

Наконец первые лодки полны; они немедленно отплывают. Колетте показалось — о, какая радость! — что в ее лодку спускали Жерара, несмотря на его сопротивление; мальчику хотелось остаться с отцом и старшим братом.

Неужели она ошиблась?.. Если бы и те оба могли попасть сюда!.. И среди своего горя она чувствует, что чья-то рука прикоснулась к ней.

— Колетта!.. Колетта!.. Это вы?.. — спрашивает дрожащий голос, который она признала за голос Лины Вебер.

— Это вы, бедное дитя? — воскликнула молодая девушка. — О! как я рада, что вы здесь… Скажите, ведь это сейчас Жерара спустили, я не ошиблась?..

— Увы! Я и днем-то вижу плохо, а теперь…

— Да, правда.

— Папа… папа… — зарыдала Лина. — Колетта! как вы думаете, он с нами?

— Голубушка, ночь такая темная, что я ничего не могу рассмотреть… — ответила Колетта, делая над собой громадное усилие, чтобы заглушить свою собственную тоску и ободрить этого слабого ребенка, который с отчаянием прижимается к ее руке. Она это чувствует, и присутствие возле нее девочки придает ей мужества. Надо, чтобы она храбрилась за двоих, за себя и за эту бедную девочку, не помнящую себя от страха и бормочущую среди рыданий:

— О! как я боюсь!.. О! Колетта, где папа?.. Куда нас везут?.. Как холодно!.. Как темно!.. Ведь мы утонем, не правда ли? О! как я боюсь!..

Колетта сажает девочку себе на колени; она замечает, что та в одной ночной рубашке, уже мокрой от морской воды. Сама Колетта, по примеру своей матери, спала совсем одетой; кроме того, при первой тревоге она машинально захватила свое дорожное пальто, завязанное ремнем; она поспешно развязала его и накинула на дрожавшее тельце Лины. Теплота подкрепила немного силы бедного ребенка.

— Вы добрая!.. — пробормотала она, целуя руку молодой девушки. — А мадам Массей? Ведь она здесь, не правда ли?

— Нет, Лина, — ответила Колетта, тяжело вздохнув. — Я не думаю… Она должна быть в другой лодке. О, моя бедная мама!.. дорогая моя мамочка!..

Она не могла сдержать слез. Прижавшись друг к другу, они горько заплакали. Сколько других сердец страдали такими же муками в этой лодке, уносившей их среди ночи Бог весть куда. Под сильным напором здоровых рук матросов лодка все подвигалась вперед. Вдали виднелось красноватое пятно. Это был покинутый «Дюранс».