Глеб Исаев - Ангел специального назначения

— Хорошая история, — наконец высказал он мнение, — Ахмед, надо думать, так и не объявился?

— А то? — среагировал хозяин, — Сами ищем. С утра людей по его точкам отправил.

— Что за накладка с товаром? — Привыкнув выяснять тему досконально, специалист вернулся к деталям.

— Да, там много накручено. — Нехотя процедил «Камаз».

— А все‑таки? — Макс пристально взглянул на собеседника. — Сам знаешь, в нашем деле мелочей не бывает.

— Вот, блин…, ладно. Короче. Контейнер джигиты, с той стороны, подогнали. Мы послали деньги. Всё как всегда, но тут пошли косяки, Контора прознала место стрелки и через вояк снарядили засаду со снайпером. У басмачей среди федералов оказался свой человечек, отмаячил. На перехват абреки кинули своих боевиков.

Цель была: спеленать cнайпера и повесить на него срыв ликвидации. Что там вышло, неясно, но войсковик уделал нашего связного и старшого с той стороны. Через «сливного» известна была и точка, где этого снайпера должны были подобрать. Боевики попытались взять стрелка там, но тот успел подорвать себя и ещё троих духов. В этот момент подоспели вертушки, в общем, унести тело не смогли.

Макс, до этого слушавший молча, покачал головой: Что за вояки? Казалось, всё знали, а упустили.

— Во–от, — покрутил сиреневыми от перстней пальцами «Камаз», — и я о том же.

Стали «кубатурить». Как это палево вышло? Контрразведчики не дураки. Враз просекли, что был информатор. Чтобы отмазать своего человека духи подкинули на тело стрелка деньги и бумажку с компроматом. Вышло так, будто этот снайпер был в теме и хотел прибрать деньги за товар себе. Жалко бабки, но агент важнее. Ты, кстати, имей в виду — если звон пойдёт, то лишь от нас двоих. Знаю, что не трепач, но предупредить обязан. Голову снимут, обоим.

Вояки оказались в дерьме и назначили бойца «иудой», сообщили журналистам. Всё написали, как полагается, а этот… или пронюхал, или кто подсказал, дескать, не всё чисто, вопросы начал задавать. Похоже, что‑то успел нарыть.

— Вроде? — Поднял бровь слушатель.

— Сдох, не успели выяснить, сердце у него, вишь ты, отказало. — Повторил, чьи‑то слова «Камаз». — Вот такая вот история. Самое главное, ичкеры товар придержали и не отправляют. Мол, разрулите ситуацию, тогда. Им главное, чтобы на того человечка не дунуло. Задача тебе Максим будет: Выяснить, чья это девка. Что с Ахмедом, и как уладить с редактором. — Обтекаемо намекнул на возможную ликвидацию помехи авторитет.

Проигрыш «Таганки» отвлёк внимание «Камаза». Глянув на экран телефона, он недовольно нажал кнопку ответа: Ну? И затих, слушая голос в трубке. По мере доклада его лицо, изрезанное глубокими складками, мрачнело.

— Как, от Вити, говоришь? Ладно, сваливайте, не топчите. Все.

Он упёрся недобрым взглядом в заросли. Наконец, взяв себя в руки, продолжил: Ахмеда и подельников нашли. Все дохлые. На хате одной, типа отстойник для транзитных девок. Перед смертью пытали. Ахмеда удавили, остальные постреляны. На зеркале надпись: Привет от Вити.

Мы неделю как с «Маленьким» косяки заровняли. И, на тебе? Теперь ясно, почему машина его светилась в городе, но всё равно, если это Витина работа, что за девка? Надо выяснять. Давай, Макс, впрягайся в тему.

Он дал понять, что беседа окончена, и замолк.

Максим Геннадьевич Праскудин ушёл из контрразведки в сорок пять. Мог бы ещё послужить, но начальство в кадрах решило иначе. Подполковник особенно не расстроился и, пройдя выбраковку, направился к своему знакомому, который вышел на него ещё в начале девяностых и понемногу платил оперу за благосклонность. Однако времена изменились. «Камаз» поднялся в реального бизнесмена и на компромат, образно говоря, чихал. Но, зная Максима как грамотного опера, взял на работу. Тот ломаться не стал и, придавив гордость, впрягся. Дело оказалось почти родное, те же разработки, слежка, агентура. Только с гораздо более щедрым финансированием и почти без оглядки на законы.

Семья, неизбалованная доходами, с удивлением обнаружила, что можно жить, не считая дни до зарплаты, и отдыхать не в деревне, нюхая навоз, а на курорте в Анталии.

Привыкший всё делать на совесть, Максим Геннадьевич вёл дела фирмы с педантичностью и на совесть. Поэтому приказ выяснить воспринял с должной серьёзностью. Прибыв на квартиру в Останкино, осторожно прошёл в комнату. Вид покойников его не смутил. Прикрыв нос платком, осмотрел тела и обстановку. Прихватив ствол, из которого были застрелены подручные Ахмеда, отправился в свой рабочий кабинет.

«Что мы имеем? — Размышлял он, сидя за столом, уставленном сувенирами со всего света. — Работал специалист. Жёстко, но без садизма. Только одного завалил на эмоциях, может, сказал что поперёк? А в остальном чисто и грамотно. Школа. Может наш? Нет, скорее вояки. Методика потрошения их. Спецназ? Или из бывших? Выяснить — есть ли у Вити разведчики и с каким опытом. Второе: Была девка. Куда делась? Изготовить портрет. Третье. — Судя по следам, работал один. Не стыкуется. Значит — Витя для отвода глаз? Или наоборот: «Маленький» послал настолько крепкого спеца, чтобы показать силу. Ерунда. «Камаз» количество ликвидаторов и не просек бы. Значит, это кто‑то третий. Скажем, девкин приятель или старые разборки Ахмеда. Всё равно, нужно брать эту малолетку». Наметив план, он вызвонил своего помощника. Григорий, прапорщик из разведбата, прошёл три компании и в своё время приглянулся Максу полным отсутствием принципов и рассуждений.

«Приказ отдан, значит должен быть выполнен». — Любил повторять бывший «кусок».

— Гриша, — сказал Макс, когда тот по–военному чётко представился в трубке.

— Подскочишь к ребятам, они у Автомобилиста служат, покажут объект. Надо быстро и аккуратно его заснять и отправить в проявку. Всё понял? Главное, не засвети плёнку. Кадр очень ценный.

Прослушки бывший чекист не боялся, шифровался скорее по привычке. Отдав распоряжение, Максим связался с «Камазом» и попросил выручить людьми. Хотя он и был уверен в навыках опытного вояки, но… «Девчонка может начать дёргаться, всякие там восточные дела, устроит шум. Пусть лучше с гарантией. А что подумает шеф — вопрос третий. Главное — дело».

Лехина беседа с редактором не задалась. Узнав последние новости, он побледнел, засуетился, начал звонить каким‑то связям в УВД. В общем, потерял лицо.

«Хотя, легко говорить, это ведь не моих девочек пытались украсть. С другой стороны, знал, куда влез. А так не бывает, чтобы мухи с котлетами в разных тарелках. Спасибо, конечно, сказал, но и всё, никакой информации больше не дал, понятлив. Теперь его разговорить трудненько будет». — Расстроился Алексей.

Оставив Виктора убеждать жену в необходимости уехать, Леха вышел из главного входа больничного корпуса и, размышляя о своём, тихо пошёл к воротам. Тут его и сработали. Упаковали здорово. Неприметный мужичок, до этого тихо читавший прессу, едва девчонка поравнялась с ним, потянулся и легонько ткнул в спину «шокером», спрятанным в газете. Отработать на рефлексе Леха успел, но подвело нетренированное тело. Тряхнуло и свело мышцы, а ещё один разряд окончательно вырубил сознание. В себя пришёл быстро, однако, только для того, чтобы сообразить: лежит на полу машины, сверху крепко прижимает чья‑то, обутая в пыльную кроссовку, лапа. Рот и глаза завязаны, руки тоже.