Макар Сарматов - Не имей сто рублей

— Что предлагаешь?

— Мы проверим участок дороги. Уверен, за нами наблюдают, так что, прикрывайте. Возиться долго не будем, снимать её тоже, взорвём накладным и все дела.

— Понял тебя, действуйте.

И уже в рацию произнес:

— Всем предельное внимание. Оружие к бою. Если что, огонь на подавление, без команды.

Сапёры управились довольно быстро, взорвали мину на месте и мы продолжили движение. На подъезде к маленькому, частично разрушенному кишлаку, поверх нас дали предупредительную очередь из ДШК. Мы остановились, все сиганули с брони и приготовились к бою, заняв неплохие позиции. Я подошёл ко второму БТР.

— Ашур-Ака, спускайтесь, пойдём с вами договариваться.

— Снайперам занять позиции поудобней и прикрывать.

Старичок ловко спрыгнул с БТРа, поправил халат и сказал:

— Я готов.

— Вот и хорошо Ашур-Ака, сейчас идём. Ничей, идёшь с нами.

Вот так, втроём, мы пошли к их ближайшему посту.

Договорились быстро, старика там все знали. Они обменивались приветствиями, обнимались, и улыбки не сходили с их лиц.

В итоге, нам дали проводника. И мы вернулись к машинам с ещё одни пассажиром, которого я посадил на первый БТР. Нам открыли дорогу, и мы уже не спеша поехали к кишлаку Маручак. Всё прошло гладко и на въезде в кишлак мы остановились, поджидая основную колонну. Думали отсидеться спокойно, но нас окружило пацаньё, предлагая бакшиш (обмен) — всякую хрень, типа ногтегрызок и сигарет, в обмен на консервы и патроны. На втором БТРе очень увлеклись, отгоняя ребятню, что не заметили, как у них с борта отстегнули двуручную пилу. Вот так, окруженные детворой, мы и дождались основную группу.

Нам отвели место на плато, которое служило главной соборной площадью кишлака.

И мы сразу начали окапываться. Сначала вырыли индивидуальные окопы, потом капонир под БТР, и только после перекуса начали всё это соединять воедино.

Работа была в разгаре, когда снизу к нам прокрался парнишка, лет десяти. Он был взволнован и я не успевал за его мыслью. Да ещё всю его речь надо было перевести на русский язык. Сказав ему: «Стоп», — я послал за Илдусом Тагиевым, нашим штатным переводчиком. Тот был рад бросить лопату и пришёл незамедлительно.

Поговорив с парнишкой, он уже на доступном языке объяснил, что тот хочет.

Дело было в том, что он остался старшим мужчиной в семье. Его отца и брата убили в стычке с таджиками. Мать — тяжелобольная, держится за живот и стонет, сама дойти сюда не может. Вот он и не знает, что делать.

— Как тебя звать? — спросил я, чтобы немного отвлечь его.

— Шакур меня зовут.

— Шакур, посиди здесь с бойцами. Я сейчас приду, и мы обязательно поможем твоей маме,-

сказав это, я побежал туда, где медики развернули госпитальную палатку.

Нашёл нашего взводного и объяснил ему суть дела. Он позвал врача и спросил, что тот думает. Врач лишь ответил, что надо больную доставить сюда.

— Волк, берёшь с собой пять человек: трое прикрывают, двое — с носилками. И, давайте осторожно. Не думаю, что стоит ждать провокации, но будьте внимательны.

— Есть, товарищ старший лейтенант, — козырнул я и побежал обратно.

Домчавшись до БТРа, я начал давать команды:

— Родной, Кудря, Ничей, вооружаемся автоматами и полный БК. Илдус, Устин, отстёгиваем носилки из БТР. Идёте налегке, только с автоматом и одним магазином.

Быстро вооружившись, мы подошли к парнишке.

— Ну что, Шакур? Веди нас, твою маму надо срочно в больницу.

Мы двинулись по тропинке вслед за ним. Пересекли улицу, огибающую понизу место нашей стоянки. Повернули в переулок, и зашли в довольно просторный двор, огороженный со всех сторон высоким глиняным забором. Ничей остался возле входа. Я, Родной и Кудря рассосались по двору, занимая выгодные позиции. Дом представлял собой конструкцию в виде буквы «П» с плоской крышей, и только два пристроя по обоим концам имели небольшие купола. По центру дома был пристоен навес над дастарханом. С двух сторон от него было два входа. К одному из которых и направился парнишка. Илдус и Устин двинулись было за ним, но он пресёк их попытку, остановив жестом.

— Хаарам, — сказал он. И стало ясно, что там женская половина дома.

Он взял носилки из рук наших бойцов и направился к двери, что-то сказал. Дверь открылась и оттуда вышли две худенькие девчушки, одна из которых была в чадре. Они забрали носилки и скрылись за дверью. Мы терпеливо ждали.

Спустя пять минут дверь открылась, и девочки вынесли на носилках хрупкую женщину, замотанную по самые глаза во всё черное. Поставили носилки на землю и также, молча, ушли обратно. Парни подхватили носилки, и мы поспешили убраться под защиту наших БТР.

Отнесли женщину в полевой госпиталь. И вернулись обратно, к работе над укреплениями. Всё это время Шакур так и сидел возле нашего БТРа и молил Аллаха о спасении его матери, и чтобы он дал ему силы справиться со всем происходящим.

Закончив работу, мы собрались ужинать. Семён уже разогрел гречневую кашу с тушёнкой.

Мы сели в кружок возле костра и пригласили Шакура, наложив ему в котелок изрядную порцию каши. Дали большой кусок хлеба, испечённого на заставе (хлеб там печь умели) и кружку с ароматным индийским чаем, изрядно подслащённым. Ел он отрешённо, чисто механически, без какого-либо выражения на лице. Но нам было приятно, что он всё съел. Теперь хоть не загонит себя в истощение от переживаний.

Когда начали опускаться сумерки, пришел Илдус с новостями для нашего бачи.

Выяснилось, что у его матери обострился аппендицит, и ей пришлось срочно делать операцию. (Не знал парнишка, если бы мы здесь не оказались, то мать его бы, скорей всего, умерла). Всё прошло нормально, и она отдыхает в госпитальной палатке. Глаза Шакура просияли, и он спросил у нас, когда её можно забрать. Илдус объяснил ему, что дня три ей надо полежать под наблюдением врачей. Он погрустнел и засобирался домой.

Я вспомнил, что у него там остались две девочки и спросил:

— Шакур, там были твои сёстры?

— Да, они старше меня. Маленькой одиннадцать лет, а второй — четырнадцать. Я один мужчина остался. Мне их охранять надо, а нечем. Оружие есть, но патронов мало. Мать хотела сегодня к дяде в семью сходить, рис взаймы попросить, но заболела. Вот, не знаю, что делать.

— Шакур, мы тебе поможем. Для начала дадим тебе консервов, кашу и тушёнку, накормишь сестёр. А завтра, может, и решим проблему с патронами. Надо только знать, что у тебя за оружие.

В его глазах блеснула надежда, и он благодарно кивнул.

Ничей достал из БТРа брезентовое ведро, кинул туда три банки тушёнки и шесть банок рисовой каши.

— На, держи — накормишь сестёр, а завтра будем решать вторую твою проблему. Беги к ним, они уже заждались.

Мальчонка, подхватив брезентовое ведро, поблагодарил нас и понёсся вниз по тропе.