Макар Сарматов - Не имей сто рублей

— Ассалому алайкум! Шом ба хайр, му?тарам Азамат Бек. (Добрый вечер, уважаемый Азамат Бек, — таджикск.)

Видя, что к нему отнеслись с уважением, местный Бек расслабился и ответил на приветствие:

— Алайкум ассалому! Хуш омадед, му?тарам Гургй Хан. (Добро пожаловать, уважаемый Волчий Хан, — таджикск.)

Потом посочувствовал по поводу бомбёжки кишлака и поинтересовался бакшишем. Я показал ему «немку» сказав, что отдам её, когда все мои люди пройдут через кишлак.

В общем, препятствий нам чинить не собирались, караван прошёл нормально, и я, отдав ему винтовку, от которой он был в восторге, расстался с ним на дружественной ноте.

В караване всё было в порядке, разведчики ушли вперёд, головной дозор занял своё место. И я себе мог позволить задержаться с тыловым прикрытием, с твёрдым намерением устроить разнос Шакуру.

— Ты что творишь, Юноша? Какой я тебе Хан?

— Ну, ты же наш командир, а значит воин. Командиры-воины все Ханы.

Я, было, открыл рот, чтобы продолжить, но вмешался Батур.

— Это не мы придумали, это все наши так решили.

— Кто — ваши? Чего решили? И почему — волчий?

— Все, кто вчера воевал против американов. Ты дал им веру в себя. А значит, вожак и командир, по-нашему — Хан. Почему Волчий? Ты же Волк. По-нашему — Гург. А мы твои воины, значит, стая.

— Да, да, — заговорил Шакур, а если мы твоя стая, то мы тоже волки. А ты — волчий вожак, значит, Волчий Хан. И чтобы все понимали, мы сделали на нашем языке — Гургй Хан.

— Вот, черти полосатые, без меня, меня женили. Теперь я, значит, с вашей лёгкой руки, во всей округе буду известен как Волчий Хан.

Батур усмехнулся:

— А тебя уже вся округа знает. Видел, как встрепенулся телохранитель Азамата?

— Видел, но не понял, что он так задергался?

— Земля слухами полнится, и о твоей победе над американами знают вплоть до Баламургаба.

— Пропала наша секретность, теперь за нами будут охотиться как за бешеными собаками.

— Наоборот, теперь тебе все на северной территории страны будут оказывать помощь, только узнав, что тебя зовут Гургй Хан.

Я махнул рукой и пошёл догонять караван, предупредив этих авантюристов, чтобы бдили и не расслаблялись.

Всю дорогу я шёл и думал, чем грозит нам такая популярность в народе. Вот ведь как, в этой стране и у этого народа, стоит только показать силу и умение её применить, тебе сразу дают громкие прозвища. Теперь я не просто Волков по прозвищу Волк, я Волчий вожак и у меня есть волчья стая. Байки о моих подвигах попрут по всей округе, потом случится так, что только от моего одного взгляда американцы мрут как мухи, а у детишек я стану национальным героем. А что? Рожа с бородой, копчёная от солнца — издали бабай бабаем. А если надеть чалму или паколь, натуральный моджахед. Ладно, стерпим, может и правда поможет такая слава.

Мои размышления прервал голос в наушнике:

— Волк, Рубоху.

— На связи.

— Мы у кишлака КаркАб, он пуст.

— Есть какие идеи?

— Жители ушли. Собирались не спеша, забрали почти всё.

— Дождитесь Родного. Пусть они там понаблюдают и идите дальше.

— Принял.

КаркАб, действительно покинули без спешки, и видно, совсем недавно. Скорей всего, этой ночью. Пока мы выдвигались сюда, жители уходили отсюда. Вопрос только в том, куда они направились? Кишлак был узбекский, и как говорил старейшина, дружественный. Может, решили присоединиться к нашим в МранзаИ? Ничего, скоро узнаем. До МиранзаИ осталось часа два ходу. Если быть точнее, девять километров. И главное, на этом отрезке не нарваться на засаду или банду. Но бог миловал, и наше путешествие подходило к концу. Харез с Абдулом доложились, что они на подходе к постам охраны, я им приказал дождаться группу Романа и только потом идти выяснять, кто на посту и чего нам ждать. Время было уже пятый час утра, люди теряют бдительность и с перепуга могут открыть стрельбу.

Но всё обошлось. Харез доложил, что на посту уже люди с их кишлака. Это радовало. Наконец закончились наши похождения, впереди был отдых и новые заботы.

Когда наш караван входил в кишлак, народ высыпал наружу, как будто ни кто не спал, а ждали только нашего прибытия. Родственники бойцов, обступили наш отряд и лезли с вопросами, только мы втроём остались в стороне. И чтобы не мешать, зашли в какой-то запустелый дворик, сели на поваленное дерево и впервые закурили, спустя столько дней.

Через какое-то время нас нашел Шакур. Он заглянул во двор, держа маленькую Лию на руках. Она, разумеется, не расставалась со своим питомцем. Он прошёл во двор и сел рядом со мной.

— Что будешь делать? — спросил я, указав головой на девочку.

— У меня теперь новый дом, мать ждет нас, и мы с ней решили взять её к себе в семью.

Я повернулся к девочке, погладил котёнка и спросил:

— Как звать твоего полосатого друга?

— Зирак, — ответила девчушка, и уткнулась в плечо нашего друга.

Я вопросительно посмотрел на Шакура, и он мне перевёл: — Шустрый. — А я подумал: «Как хорошо, что она ещё не совсем понимает, что произошло, и не осознаёт, что все её родные мертвы».

— Ну что же, пойдём, твоя матушка заждалась уже.

Домик оказался меньше, чем у него был, но двор был аккуратный и просторный. Мать Шакура успела прибрать и вымести весь мусор с этой территории. Да и соседние женщины помогли, разместить всё её хозяйство. На счёт этого у них было строго — одиноких не оставляли, тем более, её сын воевал за их спокойствие. Доставал оружие, организовывал отряд и наподдал американцам. Все эти мужики теперь были героями в глазах жителей их общины. А нам осталась самая малость — разобраться с зловредными соседями из кишлака Сих и тогда они станут героями для жителей МиранзаИ. Чем мы и займёмся в ближайшее время.

У Шакура нас угостили чаем со сладостями и постелили на стареньком покошенном достархане. Мы решили этим воспользоваться, чтобы отдохнуть хотя бы часа три.

Нас разбудили только в обед, когда солнце во всю уже грело осенний день. Благо оно нам не мешало спать — для нас, где мы отдыхали, устроили навес.

Кишлак готовился праздновать нашу маленькую победу. То, что Маручак перестал существовать, сейчас никого не волновало. Люди веселились, а мне, почему то было не радостно. Столько всего свалилось на наши плечи, да и тяжесть ответственности давала о себе знать. В общем, надо думать, как выбираться из этой ситуации и вернуться назад в Россию.

Прийти в себя удалось только после того, когда нас пригласили на праздничный обед к старейшинам. Нас посадили почётными гостями, стол накрыли царский — там было всё, от плова до фруктов. К тому же, хоть туркмены и мусульмане, они изготавливали вино и иногда выпивали. Поэтому у них и были конфликты с таджиками и узбеками, те придерживались строгих канонов, где запрещалось пить вино.