Алексей Федосов - Лекарь

— У него хоть кости целы?

— А что ему будет, синяком больше, фонарем меньше….

— Ты что избил его? — Я в растерянности смотрел на самодовольную рожу своего друга.

Он с гордым видом смотрел на меня, потом не выдержал и рассмеялся, — Нет конечно, я что совсем ненормальный? Так помял немного. Но без всяких ушибов и ссадин. А угрозы…. Их не предъявить. Мы одни были в нашей комнате, куда его удалось заманить, верней он сам приперся и пришел, кстати сказать, что два серебряных дирхема, это плата за одну ночь.

— Ого!

— Вот и я тоже сказал ему об этом.

— Ты точно никого не пришиб?

— Тьфу, на тебя и пусть отсохнет твой язык, говорящий про меня гадости. — Он протянул руку к миске с вяленым виноградом, взял горсть и по одной ягодке стал кидать в рот.

— А верблюды….

— Так выгнали нас, правда за них пришлось отдать три медяка, за сено и воду. Асхат побежал, в другое место, сказал, что сможет пристроить.

— Так и надо было сразу их туда гнать.

— А я, что пешком идти должен? Да, наши мешки в дом занес, можешь идти за своим барахлом.

— А с этого нельзя было начать?

Я уже был на половине пути, когда повернулся и спросил, — А дирхемы?

В ответ увидел блеск двух серебряных монет и улыбку Ибрагима.

— Айя, доченька, выпей, — Фадва поднесла глиняную кружку с отваром к губам ребенка.

Она потянулась, сделала маленький глоточек и скриви недовольную гримасу, оттолкнула посудину и закрыла ладошками рот. На все последующие уговоры она мотала головой.

— Фадва, дай её мне и принеси мёда, — Я протянул руки и забрал девочку.

Усадил на колено, — Ну что моя хорошая, горькая водичка, не вкусная?

— Да!

— А любишь мед?

— Да — а!

— А с медом будешь пить?

— Не — ет!

Я рассмеялся, вспомнив одного маленького мальчика, которого мне пришлось лечить.

— Тебя как зовут?

— Фархад! — Ответило чадо.

— А кем ты станешь, когда вырастешь?

— Воином!

— А сколько тебе лет?

— Фархад!

Славно мы тогда поговорили.

— Не пьёт, — Рядом присела Фадва, держа в руках плошку с медом. — Сколько надо?

— Чтоб чуть сладковато было, ложку потом, Айе отдать, пускай оближет и запьет отваром.

Размешала питье, попробовала, — М — м, как вкусно, — покачала головой и протянула дочери ложку — На.

Подождав, когда та перемажется, протянула посудину, — Надо запить.

Обманутый совместными усилиями ребенок выпил отвар. Мы оба вздохнули с облегчением, особенно я, давненько у меня не было таких капризных больных.

Взял стоящий рядом кувшин, подставил таз и стал сливать воду, пока Фадва умывала дочь. Закончив, она подхватила её на руки и отнесла на женскую половину дома.

Я тоже не стал задерживаться, вымыл руки и ушел.

Ибрагим спал, развалился на помосте, обнял подушку и отклячив свою тощую задницу, давил ухо. Я потихоньку приблизился, присел на самый край и замахнулся, чтоб хлопнуть ладошкой по ….опе.

— Только попробуй, в лоб получишь. — Голос Ибрагима был бодр и свеж, как будто и не спал.

— Двигайся, развалился, как не знаю кто.

— Тебе что? Места мало? И научись подкрадываться, топаешь как верблюд перед случкой.

— Зато я тебя на палках побью, — Проворчал, отнимая у него самую мягкую подушку.

Пока шел сюда, глаза просто слипались от усталости, сегодняшний день у нас начался задолго до рассвета, а как положил голову, всё сдуло, как облака порывом ветра.

«Да что ж такое, еле ноги тащил от усталости. Вот иблис тебя задери, пойти спросить поесть чего, а там глядишь, и усну после еды? Всё бы тебе жрать, утроба ненасытная, умри, червяк»

— Уснешь тут, — Прошептал я садясь. Оглянулся на Ибрагима, спит зараза. Сожрал всё, кроме меда, успели отнять. Вздохнул тяжко и побрел в поисках пропитания.

Если идти из сада, то кухня находилась по правую сторону за небольшой кирпичной стенкой чуть выше человеческого роста, если привстать на мысочки, высокий человек смог бы заглянуть через неё. В саму кладку были сделаны деревянные вставки, украшенные всё той же резьбой, я шел и разглядывал их и уже хотел войти через проход на саму кухню, но услышав голоса, остановился. Разговаривали двое, наша хозяйка и неизвестный мужик с чуть хрипловатым голосом.

— Чего эти два феллаха здесь делают?

— У меня младшая заболела, Господин Назир, это лекарь и его ученик.

— А не врешь? Смотри, если вздумаешь сбежать, мы тебя и в другом городе найдем.

Сроку тебе до завтра осталось, в полдень десять золотых должны быть.

— Какие десять? Пять всего было. Оставалось пять динаров. — В её голосе послышались подступающие слезы.

Мужичина заговорил очень тихо, но я всё равно расслышал, — А если ты сегодня будешь благосклонна к господину Якубу, он может и снять с тебя долг. — И продолжил нормальным тоном, — А чтоб ты никуда не делась…. не жди сегодня Асхата, он принял предложение господина Якуба переночевать в его доме.

Сдерживаемые слезы, прорвались и Фадва тихо заплакала. Я шагнул на кухню, только что и успел разглядеть спину человека, свернувшего за угол. Подойдя к женщине, присел рядом она, уткнулась мне в грудь и зарыдала.

«Родственники Ибрагима все такие? Если сейчас кто придет, меня ж камнями закидают»

Я осторожно оторвал её от себя, оставил сидеть где она была. А сам прошелся в поисках воды. В стоящем у стенки глиняном кувшине, под крышкой нашлось искомое, я зачерпнул лежавшим рядом половником, вернулся и вылил ей на голову. Она вскочила и взвизгнула, от воды, попавшей за воротник платья, круглыми от удивления глазами посмотрела на меня

— Утрись, а я пока схожу, разбужу Ибрагима. Я всё слышал, иди.

Оставив её на месте, чуть ли не бегом бросился в сад, не успел дотронуться, как Ибрагим заворочался и сел. — Что … тебе …. от …. меня …. надо — Произнес он по раздельности.

Я сел рядом и пересказал что слышал.

— Вот урод. А давай я его зарежу?

— Только подожди до завтра, чтоб можно было из города выбраться, сейчас мы просто собраться не успеем, и ты знаешь, где наши верблюды?

— Шайтан, Асхат, повел их куда-то, они его или до или после перехватили.

— Так ты не ходил?

— Нет, поел меня и разморило, а он тут прибежал, спросил можно он сходит, ну я, это, и разрешил….

— И как ты собрался выбираться? Нам их не отдадут, пока мальчишка не подтвердит что они наши.

Он почесал затылок, пожал плечами, — Не отдадут, ты из нас самый умный, я только принеси, подай.

Я открыл рот, чтоб ответить, но не успел, пришла Фадва, в мокром платье, но с сухой головой. Молча, вошла и встала у витого столба поддерживающего крышу.

— Чего делать будем? — Ибрагим покосился на полную грудь женщины, четко обрисованную мокрым платьем.

Я качнул головой, «вот кобель» — Фадва, а давай мы объявим по всем соседям что, купили этот дом. Но деньги нести не спеши, пусть он припрётся сюда.