Ирина Фельдман - Клуб негодяев

В тот момент я понимал только одно: если я что-нибудь не сделаю, то сгорю от стыда. Вдруг девушка оскорблена тем, что стоит передо мной в неглиже, а я…

— На ногах еле держишься, — с укором произнесла Хедвика. — Тебе ещё повезло, что Ивана плохо тебя обездвижила.

— А Франсуа? Что с ним?

— С ним всё в порядке.

Я ни на йоту не поверил. Если Франсуа де Левен долго молчит, значит, самое время бить тревогу.

Оглядевшись, я убедился, что беспокоюсь не зря. Мой друг словно испарился! На заднем дворе, кроме нас с Хедвикой, не было никого. Если не считать невесть откуда забредшего серого коня. Наверное, его просто плохо привязали.

— Ну? И долго мы так будем с тобой стоять? — мне показалось, что Хедвика снова вот-вот рассердится. — Давай уже, шевелись. Мне ещё с ним надо разобраться. Ты же не хочешь, чтобы он убежал?

Я нехотя отпустил её.

— Скажи, что…

— Тихо. Мне нужна твоя помощь, — она убрала за спину тёмные волнистые пряди и немного отошла в сторону. — Нельзя, чтобы ещё кто-нибудь узнал об этом.

— Послушай. Ивана…

— Ивана дура!

Мне пришлось замолкнуть. Хедвика теперь выглядела такой злой, что я, скорее, осмелился бы прыгнуть в костёр, чем заговорить с ней.

— С лошадьми умеешь обращаться?

Я на мгновение растерялся.

— Не очень.

— Плохо, — резюмировала Хедвика. Она оценивающе оглядела животное. — Должны управиться — он вроде смирный.

Но конь протестующее затряс головой и зафыркал, как только она протянула к нему руку.

— Осторожно, вдруг укусит.

— Лучше посоветуй, что с ним делать. Оставлять его здесь нельзя, его может кто-нибудь заметить.

Стараясь не выглядеть малодушным, я подошёл к коню и всё же с опаской коснулся его шеи. Я надеялся, что он, в лучшем случае, просто отойдёт от меня. Однако же конь повёл себя вполне дружелюбно и даже позволил себя погладить.

— Может, отвести его в конюшню? — предложил я, медленно водя ладонью по бархатной серебристой шкуре.

Хедвика посмотрела на меня, как на идиота.

— Нет, ну ты точно странный! Вот что ты ему скажешь, когда он придёт в себя? Как объяснишь, почему он очнулся не у себя в номере, а среди лошадей? Хороша парочка: один болтун, другой тугодум. Давно у нас не было столько проблем от постояльцев.

Я в ужасе замер. Похоже, Перси Филдвик был всего лишь моей первой крупной неприятностью…

— Как она превратила Франсуа в коня? — я даже не поверил, что сказал эту глупость вслух.

— Так же, как и обездвижила тебя, магией, — неожиданно охотно объяснила Хедвика. — Да ты не переживай, к утру он точно станет прежним. Ивана сказала, что хотела сделать его козлом, но не получилось. Потому что она дура.

Её чёрные брови снова угрожающе изогнулись.

Я с волнением смотрел то на неё, то на Франсуа. Честное слово, я как будто попал в кошмарный сон, где можно только плыть по течению, полностью покорившись немыслимым обстоятельствам.

— Ивана меня совсем не слушает, — продолжила Хедвика. — Пока мама была жива, ещё держала себя в руках, а сейчас… Её совершенно не волнует репутация гостиницы! Всё время норовит кого-нибудь заколдовать. Ты уж постарайся её не провоцировать, она на расправу скорая.

— Не планировал в ближайшее время пополнять список врагов.

— Это правильно. Я так поняла, у тебя и без неё хватает недоброжелателей.

Я смутился, вспомнив, что именно Хедвике многим обязан. И к тому же она была права: я совсем недавно приехал в Прагу, а уже успел побывать в серьёзных передрягах.

Франсуа напомнил о себе, толкнув меня мордой в плечо.

Господи, как же я быстро привык к мысли о том, что моего друга превратили в животное! Да что со мной происходит?

— Роберт…

Я едва не спросил у Хедвики, откуда она знает моё имя, но вовремя прикусил язык.

Она улыбнулась мне так же тепло, как тогда утром.

— Спасибо.

— За что? Я же ничего не сделал.

— Вот за это и спасибо. Многие на твоём месте начинают впадать в истерику, кричать, угрожать сжечь нас вместе с гостиницей. Один даже чуть не задушил эту дуру. А ты какой-то странный. Слишком спокойный.

— Наверное, это потому, что после вчерашней ночи меня трудно чем-нибудь напугать.

— Не обижайся, но я терпеть не могу таких храбрецов. Их непросто заставить молчать о случившемся.

Вот так всегда. Только почувствуешь себя смелым, а приходится возвращаться в привычное состояние, чтобы избежать новых неприятностей.

— Обещаю, я никому ничего не скажу.

— Даже Франсуа и вашему спутнику.

— Даже им, — подтвердил я, чувствуя, что это будет мне стоить огромных усилий. У меня и так накопилось чересчур много секретов, и каждый новый ложился на душу тяжким грузом.

Хедвика долго не отвечала. Она скрестила руки на груди, и от неё вновь повеяло холодом. Мне не нравилось находиться в плену её глаз, я чувствовал себя почти так же, как и прошлой ночью на кладбище. Таким же бестолковым и беспомощным.

Подул лёгкий, но противный ветер. Я хотел было предложить Хедвике свою куртку, чтобы хоть как-то нарушить молчание, однако она вдруг заговорила первой.

— Я тебя совсем не знаю, — её голос прозвучал настороженно, — поэтому я не могу поверить тебе на слово. Мне нужно что-нибудь взамен на мою тайну. Например, твоя.

— У меня нет тайн.

— А ты рассказал Франсуа, где был той ночью и кто тебя ранил? Он меня уверял, что даже представить себе не может, как такое вообще могло случиться.

Я еле сдержался, чтобы не чертыхнуться. И что мне делать? Соврать, что я ничего не скрываю от Франсуа?

— И что это были за буквы? — Хедвика снова нанесла мне болезненный удар.

— Я не хочу об этом говорить. Ни с кем, — отчеканил я.

— Учти, я колдую лучше сестры.

— Так преврати меня в козла, и будем квиты!

Разумеется, такой исход дела был мне не по душе, но я был не обязан откровенничать с первой попавшейся колдуньей. Я уже и так «мило» пообщался с вампиром, и ничего хорошего из этого не вышло. Пусть это не было моей виной, только я всё равно не мог простить себе, что поддался чарам и выболтал Филдвику почти всё что мог.

Хедвика многозначительно ухмыльнулась.

— Неужели тебе настолько дорога твоя тайна?

— Да.

Я не стал ей ничего объяснять. Не хотел.

Хедвика не успела мне ничего ответить. Она вдруг ахнула и кинулась к Франсуа. Я тут же повернулся к нему. К счастью, мои худшие ожидания не сбылись: к моему другу, слава Богу, вернулся прежний вид. У меня просто на сердце полегчало, когда я увидел, как он сидит на земле и, тихо постанывая, прячет лицо в ладонях.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила у него Хедвика на французском.

Франсуа потёр глаза.

— Я чувствую себя болваном. Не надо было пить этот абсент. На вкус дрянь, так ещё и в голову нехило ударил. А где это мы?