Ирина Фельдман - Клуб негодяев

Взгляд упал на весело потрескивающий огонь. В пламени мелькали обугливающиеся корешки.

— Вы сжигаете книги?! — вырвалось у меня вместо приветствия.

— Надо же как-то освобождать место для новых, — последовал бесхитростный ответ. — Книг много, и не все они достойны вечного хранения. Я бы с удовольствием продолжил беседу, но прежде стоит познакомиться. Так будет правильно, не так ли? Да вы не смущайтесь, молодой человек, я ничего против вас не имею. Друзья Хедвики — мои друзья, только она что-то в первый раз решила со мной ими поделиться.

Его улыбка была настолько искренней, что не хотелось осуждать его причуды.

Тем временем Хедвика по-хозяйски убрала с кушетки пару стопок книг, где и устроилась, положив свою корзину на колени.

— Это не мой друг. Он всего лишь постоялец «Старого дуба», — холодно сказала она. — Англичанин, путешествует с французами, а чего здесь хочет, понятия не имею. Знаю только, что он своими выходками хочет довести меня до белого каления. Ходячее несчастье какое-то.

— У ходячего несчастья есть имя? — пристально глядя на меня, книжный инквизитор поправил очки.

Я смутился.

— Есть. Меня зовут Роберт… Роберт Сандерс.

— Очень приятно. Я — Андрей Драгослав. Прошу прощения, но я принципиально не жму никому руки без перчаток. Пожалуйста, не обижайтесь, мы, доктора, люди со странностями.

— Хедвика не говорила, что вы доктор…

— Я давно не занимаюсь врачебной практикой. Меня сейчас больше привлекают исследования. Как видите, книг у меня предостаточно. Жаль, что во многих столько глупости и вреда, что даже отдавать их кому-то страшно. Вот, смотрите, — он поднял с пола книжку в коричневом переплёте. — В этой автор доказывает, что во всех болезнях люди виноваты сами. С теологической точки зрения! И как прикажете лечить тех, кого высшие силы покарали за грехи? Молитвами и ритуальными плясками? Таких безграмотных писак и близко нельзя подпускать к медицине, — книга была безжалостно отправлена в огонь. — А здесь сказано, что пиявки — панацея от всевозможных недугов. Я не отрицаю лечебные свойства пиявок, но если прикладывать их по любому поводу, можно больного запросто в гроб загнать. Эту книжонку опасно оставлять даже как памятник графоманской глупости.

— А как насчёт, допустим, трудов античных учёных? Многие из них ведь тоже не соответствуют истине.

Андрей Драгослав встал и кочергой помешал догорающие издания.

— Ну, знаете ли, молодой человек, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Выдающиеся личности, не только в сфере науки, те, чьи имена прошли сквозь века, становятся неприкосновенными. За попытку разобраться в тайнах мира им прощают все неудачные теории.

— То есть любая чушь может спустя годы быть оправдана?

— Нет, не любая. Вот голову даю на отсечение, что у этого пиявочника нет вообще никаких шансов увековечить своё имя.

— Вы так сурово судите, потому что он наш современник?

— Отчасти да. Однако чушь не перестанет быть чушью ни при каком раскладе. Да что же вы стоите, присядьте уж куда-нибудь. С книгами не церемоньтесь, их судьба уже решена. Я проглядываю только самые спорные.

Хедвика была мрачна, как туча, поэтому я не осмелился приблизиться к ней. Я выбрал нагромождённый стул. Большой ошибкой было попытаться разом снять всю гору «обречённых»: книги веером рассыпались по полу.

— Гёте? — я поднял том со знакомой фамилией. — Вы и беллетристику хотите уничтожить? Но это же выдуманные истории, какой от них может быть вред?

— Вы, наверное, мне не поверите, но я считаю, что от беллетристики всё же больше пользы. Писатели как могут развивают фантазию, делятся своим опытом и переживаниями. А главное — дарят мечты.

Меня тронул такой сентиментальный подход, но я вернул разговор в прежнее русло.

— Гёте же впал в немилость.

— Что у вас там?

— «Страдания юного Вертера». Слышал, якобы из-за этой книги люди убивали себя по примеру главного героя. Неужели роман заслуживает забвения? Так ведь можно уничтожить все книги, вызывающие хоть какие-то чувства у читателей. Оставить только словари да энциклопедии.

— К сожалению, этот роман пал жертвой моего вкуса. Можете забрать себе.

— Нет, спасибо.

— Эй ты! — воскликнула Хедвика, когда Вертер со своими страданиями полетел в камин. — Я тебя зачем сюда привела? Давай уже приступай к делу. Или хочешь, чтобы Франсуа вернулся раньше нас и обнаружил, что ты опять сбежал?

Я нехотя подошёл к ней и достал из корзины дневник Родерика, руку, замотанную в чёрный бархат, и кулон, который я нечаянно сорвал с мертвеца. Остальные вещи деда я оставил в номере. Ножом никого не удивишь, а оловянный солдатик, может быть, вообще попал в ларец по иронии судьбы.

Путано объясняя, что мне досталось необычное наследство, я разложил вещи на столике, прямо поверх книг.

— Э… Видите ли…

— Андрей. Называйте меня просто имени. И не заикайтесь.

— Хорошо, Андрей. Хедвика сказала, что вы разбираетесь в… сверхъестественных явлениях. Правда, я не знаю, стоит ли воспринимать это всерьёз. Может, это просто безделушки.

Андрей взял в руки дневник, но так и не раскрыл его. Его ноздри слегка расширились, словно он принюхивался. Выражение лица вдруг стало строгим.

— Где вы это взяли? — глухо спросил он.

Перед глазами появился гроб с телом Родерика. Я сглотнул.

— Так мне в наследство досталось.

— Где вы это взяли?

Я почувствовал себя загнанным в угол. Главное, не растеряться и что-нибудь соврать поубедительней.

— Уж поверьте, этот запах я ни с чем никогда не спутаю, — сказал Андрей. — Трупов я в своей жизни нанюхался. Лучше не начинать дружбу с вранья, договорились?

Как же мне не хватало вампирского гипноза! Где взять столько смелости? Не зная, как сгладить неприглядные моменты, я поведал свою историю.

— Ещё святошу из себя строит! — возмутилась Хедвика. — Все вокруг плохие, а он такой правильный! Почему сразу мне не сказал, что в могилу полез?

Я хотел сказать что-нибудь в своё оправдание, но Андрей положил руку мне на плечо.

— Ну что ты накинулась на бедного мальчика? У него не было другого выхода. Как бы он по-другому эти вещи достал? И кстати, он правильно сделал, что не стал тебе сразу всё выкладывать. Какой здравомыслящий гробокопатель будет кричать о своих подвигах на каждом углу? Это же опасно! Когда я учился, мне были нужны тела для анатомических исследований. Я сам боялся на кладбище лезть, поэтому всегда нанимал трупокрадов. Во всём себе отказывал, чтобы накопить денег на это удовольствие.

Я был в шоке.

— Медики воруют трупы? Никогда бы не подумал!

— Да, гордиться нечем, но что поделать? Студентов много, а легального материала для препаратов ничтожно мало. Договориться с родственниками умершего практически невозможно: все, даже те, кто еле скрывает радость от скорбного события, становятся вдруг богобоязненными и до смешного суеверными. Вот и приходится идти на крайние меры. Рискованное, скажу я вам, это дело! Я однажды остался и без денег, и без трупа. День ждал, два ждал. Уже начал думать, что меня обманули, а оказалось, что моих трупокрадов поймали и забили насмерть прямо на кладбище.