Юрий Шамшурин - В тайге стреляют

Прежде чем приступить к допросу, Назарка внимательно, вчитываясь в каждую строку, просмотрел предыдущие показания захваченного в недавней стычке белобандита. Задумался, катая меж пальцев шарик из промокашки. Потом прошел к двери, приоткрыл ее и попросил:

— Приведите Ярангина!

В ожидании пленного оглядел себя, затянул потуже ремень, расправил на гимнастерке складки. Немного погодя в комнату боком, точно стесняясь, вошел низкорослый коренастый мужчина. Круглая голова его была обсыпана колечками рыжеватых волос. На левое плечо небрежно наброшен лопнувший в нескольких местах полушубок. В распахнутой рубашке виднелась грудь с вытатуированной мордой какого-то чудовища.

— Садитесь, Ярангин. Это ваша настоящая фамилия?

Тот медленно, с кряхтеньем опустился на табуретку и смиренно сложил руки на коленях. Весь вид его выражал покорность и благочестие. В ожидании ответа Назарка нетерпеливо глянул на него.

— Стало быть, наша, ежели мы так нарекли себя, — ответил он и почесал поясницу.

— Рассказывайте! — попросил Назарка Ярангина, переставил поудобнее лампу и придвинул поближе к себе лист бумаги.

— А что мне балакать? — прикидываясь простачком, спросил пленный. Он хмыкнул и гнусаво продолжал: — Нам многое повидать в жизни довелось. Мы и фабричными были, и в старателях фарту искали... Время теперь такое сумбурное накатило. Лихолетье! Сказывают, в Библии про то писалось. В священной книге обману не будет.

— Нет, про другое говорить надо, — перебил его Назарка. — Много раз вашу банду догонял красноармейский отряд. Однако вы рассыпались, будто брусника, по тайге. Потом опять собирались вместе и опять начинали грабить и убивать... Мне нужно знать: где у вас место встречи?

Ярангин повернулся боком к столу, сжал рот и угрюмо насупился. Назарка подождал и сказал:

— Почему вы молчите?.. Божии книги я не знаю. Отвечайте, что спрашиваю!

— А мы не понимаем, чего вы пытаете. Мы в отряд случайно попали. Никакого насильства не было. На свободных санях начальство разрешило подъехать. По пути нам было... Мы в тайге по ключам золотишко промышляли. Наше дело сторона. Белые, красные — мы тут мало что кумекаем!

— Кто это мы?

— Наличность наша.

— Ехали мы, подъехали мы и часы одного красноармейца в свой карман сунули! — в тон ему досказал Назарка. — Недосмотрели, или как, ваша наличность?

— Мы их нашли.

— В снегу?

— Точно не помним. Вроде бы в снегу, вроде бы не в снегу... Запамятовали.

— Какого это было числа?

— Не помним... Попутчики славные были соколики. Спиртиком нас потчевали. Пьяненькие мы были. Им и золотишко, какое было, спустили. Вроде как бы в обмен за натуру. Может, кто из них часики эти потерял, а мы подобрали. А может, по хмельной доброте пожаловали или за будь здоров дали. У них разных таких вещичек полно. Не шибко-то берегут.

Назарка подошел к зарешеченному окну. Сквозь железные прутья распахнул створку. Засунул руки глубоко в карманы и широко расставил затекшие от долгого сидения ноги. Он жадно вдыхал ночной захолодевший воздух, и в груди становилось просторнее. С реки доносило журчанье, бульканье, шелестящий шорох и позванивание — по заберегам струилась вода, сталкиваясь, плыли отдельные льдины, задевали затопленные кусты тальника.

— Что он крикнул, когда его убивали? — резко обернувшись, спросил Назарка.

— Он... ничего... нет. — Пленный покраснел, беспокойно задвигал пальцами. Спохватившись, быстро добавил: — Кто он? Мы ничего не знаем! Мы — попутчики!

— Почему стрелял в спину? — не давал опомниться Назарка. — Боялся? Страшно людей убивать!

Ярангин начал волноваться. Благодушно-глуповатое выражение исчезло с лица. Глаза беспокойно забегали с предмета на предмет, словно прикидывали их на вес.

Чухломин оторвался от писанины и с живейшим интересом наблюдал за допросом, глухо покашливая и подкручивая усы.

— Я не стрелял в спину!.. Тьфу, господи! Чего вы ко мне прилипли? — вскакивая, вдруг истерически закричал Ярангин. — Мы — старатели! Наше дело — котомка да лоток!

— Ах да! — серьезно произнес Назарка, — Правильно, вы выстрелили ему не в спину, а в затылок. Так и сподвижник ваш показал... Алас в тайге не скроешь!

— Какой сподвижник? — насторожился Ярангин, стараясь унять нервную дрожь в теле, но пятки непроизвольно стучали об пол. — Врешь ты, паскуда!.. Почему мучаете безвинного человека? Мы же из старателей, вроде бы из рабочего класса. Тоже терпели при старом режиме!

Назарка слушал Ярангина и свертывал из газетного лоскутка папиросу, с преувеличенным старанием склеивая ее языком. Тот умолк, инстинктивно отодвинулся от стола.

— Кто? — напористо спросил Назарка, стрельнув струйкой дыма. — Если сильно забыли, могу напомнить. Зовут его Васька. У него и прозвище есть. Он не шибко-то запирался. Не хитрил, как вы, не показывал из себя «февраля» [60] Презрительная кличка приисковой шпаны. . Когда я показал ему вот это, — рассчитанно замедленными движениями Назарка начал выдвигать боковой ящик. В напряженной тишине пронзительный визг пересохшего дерева задевал за нервы. Пошарив рукой, он вынул массивные серебряные часы с обрывком цепочки. Погнутая крышка, прикрывающая стекло, беспомощно отвисла.

— Когда я показал их, — продолжал Назарка, — он сразу узнал и сказал, будто вы стреляли, а он стоял в стороне и винтовку перезаряжал. И что выкрикнул красный боец, не разобрал.

— Сволочь! — скрежетнул зубами Ярангин.

На лице его выступил пот, крупный, будто волчья картечь. Остро пахнувшие шарики скатывались, оставляя на щеках блестящие бороздки. В морщинах пот казался стальными проволочками, вделанными в кожу.

— А когда убили, начали обшаривать, — продолжал Назарка размеренно, не повышая тона. — С убитого красноармейца и взяли эти часы, а цепочку оборвали!

Ярангин низко опустил голову и задышал, будто загнанная лошадь. Пот змеился с него бесчисленными струйками.

— Вот видите, как было! А вы не сознавались, — продолжал Назарка. — Чего уж тут, когда товарищ все рассказал... А то — мы старатели, мы не ведаем, мы — попутчики... Ступайте!

Ярангин словно не слышал приказания. Перекосив губы, он старательно сдувал с них набегающий пот. И вид у него был такой, точно это занятие в данный момент было наиглавнейшим.

— Ступайте!

Ярангин сделал шаг к столу, умоляюще скрестил руки на груди. Челюсть у него конвульсивно подергивало,

— Не я стрелял! Поверьте, не я! Не я!.. Сей момент припомню. Я стоял в стороне, сажен этак за десять, а может, и подальше — не мерял. Он выстрелил... в затылок. Сначала что-то скомандовал, а потом уж вдарил... У меня патроны кончились, нечем было палить... Часы-то я на спирт выменял. Вот тебе крест — истинная правда! — Он истово перекрестился. — Свидетели есть. Чего уж там запираться, коли свои же заместо себя на плаху тебя пихают! Своя-то меховушка дороже....